Регина выпрыгнула на улицу вслед за Эриком, больно подвернув при приземлении ногу. Кто-то из хранителей кричал, что нужно вызвать скорую и полицию.
Она села на траву и закурила, смотря в одну точку. Эрик о чем-то рассказывал пожарным и периодически громко смеялся – вероятно, на нервной почве.
Регина заметила прибывшую команду спасателей и хотела было присоединиться к Эрику – так как знала о негласном правиле: подходить в первую очередь к тем, кто неподвижно сидит, а не заливается слезами или хохотом, – но не успела. Кто-то взял ее за руку и негромко произнес:
– Я здесь, чтобы помочь вам.
Регина хотела по возможности вежливо выдернуть руку, но увидела на мужском запястье татуировку «XVII».
Число XVII почему-то не вызвало у нее жизнеутверждающих ассоциаций, хотя вполне могло бы быть днем рождения любимой болонки. Но она вдруг вспомнила, что в Италии VIXI считается анаграммой римского числа XVII и означает «живший», то есть уже не живущий – и многие итальянцы всячески избегали числа «17».
А что, если кто-то узнал… О той, совсем другой ее жизни, жизни под совсем другим именем… Что, если кто-то узнал об их с Эриком прошлом… Стоило ли бежать и тщательно скрываться, не оставляя почти никаких связей со своей прошлой жизнью, чтобы так попасться?..
Глава 2. In bocca al lupo
Лия
Переживу ли я эту ночь?..
Ночь-все-фишки-на черное, пан-или-пропал, русская рулетка.
Или я пробую сбежать из Интерната и позвать на помощь, оставив Еву охранять совсем маленьких девочек, новый проект Интерната для самых юных отказниц, но тем самым рискую умереть (сгинуть?.. сгнить заживо?..) в Комнате Безопасности, из которой, по слухам, еще никому из воспитанниц не удавалось выбраться…
Или же остаюсь здесь и мы медленно тлеем, постепенно лишаясь речи, памяти и сколько бы ни было развитого мышления.
Пропуск в жизнь для «избалованной дряни» из неблагополучной семьи – превратиться в благопристойного члена общества – чью-то идеальную почтовую жену, хорошую сотрудницу или образцового служебного человека, идеального исполнителя в дополнение к будущим возможностям ИИ, успешно освоившего творческие функции, – нам же должна была доставаться вся рутинная и механистическая работа.
Когда родители отказались от меня и поместили в «лучший экспериментальный Интернат для девочек» (кажется, от самого этого словосочетания пахнет глянцевым рекламным буклетом – моим билетом в лучшую жизнь), первой, кого я увидела в стенах интерната, была Ева.