Осматривая свой гардероб, Шарлу написала Арлетт. Кто-то должен знать, куда собирается идти Шарлу, и лучше это будет кузина, а не бабуля. "Отпишись, как вернёшься домой", – ответила кузина.
У них с Арлетт было много общего. Их матери, Сандрин и Селин, пришли в этот мир вместе, зачали своих дочерей в один день, подарили им жизнь, а затем так же вместе и погибли. Одно из их заклятий сработало неправильно, и близнецы де Клермон погибли, оставив своих дочерей на попечение бабушки.
Выбрав платье попредставительнее, чёрное, длиной три четверти, Шарлу расчесалась не без помощи магии и собрала непослушные волосы во вполне приличную дульку, чуть подвела глаза и губы, надела жемчужную нить, серьги-гвоздики, туфли на каблуке, вытащила плащ из шкафа. Вроде неплохо. Шарлу усмехнулась: на свидания она так не наряжается. Но вампиры – ребята стильные, какие бы сказки не придумывала Стефани Майер, нельзя ударить в грязь лицом. Осталась рука. Бинты смотрятся совсем не эстетично. С предпоследнего визита Арлетт оставались перчатки, придётся надеть. Ещё не хватало свои слабости показывать. Натянув чёрные кожаные перчатки, Шарлу надела кольцо Маркиза поверх. Гранат-альмандин ей подходит, надо сказать.
Шарлу безучастно смотрела на море. Нещадно палило солнце, вокруг как обычно ходили люди, но они не вписывались в маленький мир Шарлу. В этом мире ей было неуютно и одиноко, она будто бы впервые оказалась совсем одна. Шарлу не знала, где Арлетт, хотя раньше они всегда были вместе. Шарлу не хотела возвращаться домой. Домой… Там тоже были люди. Слишком много, слишком приторно милые и сожалеющие. Как же это, бедные деточки остались совсем одни. Мерзкие тётки, слетелись словно мухи, едва почуяли чужое горе.
В горле застряли слёзы, но Шарлу так ни разу и не смогла заплакать. Арлетт рыдала в голос, бабушка тоже нет-нет, да и прослезилась несколько раз. Шарлу не могла дать своему горю имя, она механически делала то, что от неё требовали приличия.
Шарлу думалось, что море успокаивает всегда. Не в этот раз. И не то, чтобы внутри неё бушевала буря. Но отчего-то эмоции, застрявшие в горле, не давали покоя. Её угнетало холодное безразличие, которым она отвечала на окружающую действительность.
– Море нынче неспокойное, – раздался мужской голос, глубокий, с лёгкой хрипотцой.