– И за вдохновение! – подхватила Софья, чокаясь с художником. – Без которого искусство остаётся всего лишь ремеслом.
Вино оказалось таким, каким и должно быть вино за несколько сотен евро – с богатым букетом ароматов, шелковистой текстурой и послевкусием, длящимся дольше, чем некоторые браки. Оно мягко растекалось по телу, согревая душу и развязывая языки.
– Чем вы занимаетесь в свободное время, Софья Васильевна? – Арсеньев, пригубив вина, рассматривал свою гостью с нескрываемым интересом. – Наверное, покоряете сердца мужчин направо и налево?
– Ах, оставьте, Василий Иванович, – отмахнулась Софья, притворно смутившись с таким мастерством, что сама Мерил Стрип позавидовала бы. – Седина в бороду, бес в ребро – это не про меня. В моём возрасте уже не до любовных интриг. Я люблю читать книги, посещать театры и музеи. В прошлом месяце была на выставке импрессионистов в Москве – впечатлений на год вперёд!
– Прекрасный выбор! – с энтузиазмом воскликнул Арсеньев, словно Софья только что сообщила ему о выигрыше в лотерее. – Я тоже люблю искусство во всех его проявлениях. А какого автора вы предпочитаете? Что читаете перед сном?
– Я читаю многих, Василий Иванович, в основном классиков. – Софья с улыбкой взглянула на художника поверх бокала. – Но более других мне близок Чехов. Его тонкий юмор и глубокое понимание человеческой души не могут не восхитить. Как говорил Антон Павлович, «в человеке всё должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли». Фраза пошла в массы и стала избитой, но в ней столько смысла! Как и в ваших картинах…
– А в вас, Софья Васильевна, определённо есть все эти составляющие, – во взгляде Арсеньева мелькнуло что-то особенное, от чего у Софьи вдруг пересохло в горле. Забытое чувство, однако!
Она ощутила, как румянец разлился по щекам, и поспешила сменить тему.
– А вы? Что вдохновляет вас помимо живописи?
– Меня вдохновляет жизнь во всех её проявлениях. – Арсеньев откинулся на спинку кресла и элегантно забросил ногу на ногу. – Игра света на воде, смена времён года, переменчивое волжское небо… И, конечно, красивые женщины, – добавил он с хитрой улыбкой. – А ещё музыка. Вы любите музыку, Софья Васильевна?
– Очень, – оживилась она. – Особенно джаз. В нём есть что-то такое… свободное, импровизационное, как сама жизнь.