– Джаз! – воскликнул Арсеньев. – Вот уж не ожидал! У вас отменный вкус. А я коллекционирую винил, знаете ли. Имею несколько редких записей Эллы Фицджеральд и Луи Армстронга.
– Неужели? А я думала, что в наше время винил собирают только хипстеры с бородами и в очках без диоптрий, – рассмеялась Софья.
– Я, может, и старомоден, но до хипстера мне далековато, – подхватил смех Арсеньев, поправив на переносице оправу очков. – Хотя бороду иногда отращиваю. Зимой. Для тепла.
Они обменялись ещё несколькими шутками, и Софья с удивлением заметила, что разговор течёт легко и непринуждённо, как будто они знакомы много лет.
– Вы удивительная женщина, Софья Васильевна, – произнёс Арсеньев, восхищённо глядя на неё. – Ваша приятная внешность гармонично сочетется с умом и чувством юмора. Я хочу написать ваш портрет.
– Вы очень любезны, Василий Иванович. – Софья искренне смутилась. – Но портрет – это слишком серьёзно. Вернёмся лучше к пейзажам. Мне хотелось бы чего-то особенного. Из тех картин, которые в вашей гостиной.
– К сожалению, все эти пейзажи из гостиной уже зарезервироны в галереи и ожидают своих владельцев. Но в процессе есть интересный этюд. Вид с высокого берега на излучину реки на закате. Впрочем, показывать полуфабрикат я не готов. – Арсеньев задумался, подливая вино в бокалы. Затем тряхнул длинными седыми волосами. – Но если хотите, можете вернуться через пару дней. В пятницу вас устроит? К тому времени я как раз его закончу.
– Интересное предложение, – задумчиво произнесла Софья. – Пожалуй, я не откажусь. Два дня – это вполне подходящий срок.
Арсеньев явно не желал заканчивать беседу.
– А что вы думаете о современном искусстве? – спросил он. – Все эти инсталляции, перформансы… Мне интересно ваше мнение.
– Современное искусство слишком эпатажное, – покачала головой Софья. – Иногда мне кажется, что художники соревнуются, кто больше шокирует публику. Например, наш местный Коля-артист со своими инсталляциями… Нет, не моё! Я предпочитаю классику, проверенную временем. В ней есть глубина, смысл.
– И всё же, в нём есть своя прелесть, – возразил Арсеньев. – Оно отражает дух нашего времени, его противоречия и страсти. Взять хотя бы тех же абстракционистов – они показывают не внешнюю оболочку, а внутреннюю сущность вещей. А со временем надо идти в ногу, иначе рискуешь превратиться в динозавра.