Поселение оказалось общиной родноверов, что Сергея вовсе не удивило. В городе он уже успел насмотреться на всевозможных пророков, мессий и прочие секты с культами, от которых волосы вставали дыбом. Так что вера в языческих богов – не самое худшее на что можно было наткнуться в лесах.
Приняли его настороженно и при условии, что его оружие будет храниться у местного воеводы и выдаваться в руки лишь в случае нападения на общину. Сергей и сам бы так же поступил с вооружённым новичком, так что явного отторжения такое условие у него не вызвало. Пришлось, правда, каждый вечер слушать наставления местного волхва о величии древних богов и карах, нас постигших, за отказ от веры славных предков. А через какое-то время дважды пройти на капище не очень приятные ритуалы посвящения, заканчивающиеся клеймением раскалённым железом. При приёме в общину Сергею на левой стороне груди выжгли знак языческого бога Рода, чем-то напоминающий свастику в солнечном диске и дали новое имя Неждан. А при приёме в дружину, на его левом плече был выжжен знак Перуна в виде колеса с восемью спицами.
Жить Сергея староста отправил в полуземлянку к одинокой женщине с двумя детьми. Общение с ребятишками у него, как водится, не задалось, а вот с ещё не старой вдовушкой всё сладилось очень быстро и к обоюдному удовольствию. Каждое утро староста распределял общинников по работам. Получали задание и дружинники, если не была их очередь нести ночной караул. Так что трудились все вместе с рассвета до заката. Сергей быстро вспомнил как работать топором и рубанком. Даже столярничать взялся, обновив почти всю рассохшуюся мебель в землянке. Ему начинала нравиться такая неспешная и размеренная жизнь, пока не случилось то, чего он никак не смог принять ни разумом, ни сердцем.
Однажды вечером работы закончились раньше обычного, и вся община переоделась в украшенные яркой вышивкой праздничные одежды. Сожительница тоже выдала Сергею расшитую собственными руками рубаху с плетёным поясом, и они, оставив детей в землянке, отправились на капище. Там встали в хоровод, пропели старым богам кощуны, но вместо уже привычной финальной братины с квасом в круг завели еле стоящую на ногах бледную женщину в длинной до пят рубахе. Волхв начал громогласно вещать о гневе богов за нетвёрдую в них веру, а вдовушка шепнула Сергею на ухо: