– Не откажусь, – упрямо прошептал юноша, а потом, поняв, что не все услышали, сказал громко, почти крикнул, с вызовом глядя на окружающих – Не откажусь!
– Та-ак, – наместник недовольно скривил губы. – Отчего же ты решил, что обвинённые отца твоего убили? Сказывай, чтобы все слышали.
– Нож у него был отцов! Я как увидел, так сразу и понял – вот он, убивец!
Щур, подскочив поближе, перебил Стеню:
– Неверно! Ты с начала всё сказывай!
Один из отроков, опустив копьё, преградил Щуру путь. Глянул вопросительно на наместника. Наместник чуть махнул рукой, и отрок позволил Щуру подойти к судейскому столу поближе.
– Кто таков? Как звать? – обратился наместник к Щуру.
– Люди зовут меня Щуром, – проскрипел старик. – Этому мальцу я дальний родственник. Вот, пришел ему помогать. Дозволишь ли мне говорить за него?
– Нет, – наместник криво ухмыльнулся. – Коли он в убийстве обвинять да виру требовать уже взрослый, так и на суде пускай сам отвечает за свои слова… А ты стой тут. Потом тебя спрошу, коли надо будет. – Обернувшись к Стене, наместник продолжил: – Ну, говори сначала.
– Отец мой, Афанасий, Страшков сын, вырастил коня на своих угодьях… Хороший вырос конь. Задорушка. Да нас четверо детей у мамки. Овёс не уродился. Такого коня нам в зиму не прокормить. Что ж его, красавца, резать что ли? Отец повёл его в город продавать. Продал, говорят, – Стеня глянул на Щура.
– У нас и свидетель есть, что Афонька коня продал. Вот, – подхватил Щур, и оглянулся назад. – Захар Завидович, подтвердишь ли?
Захар, одетый в кафтан с шелковой подкладкой да в алый суконный плащ вышел из толпы, в сопровождении пары слуг.
– Всё так. Подтверждаю. Да ты сам, Якун Твердиславич должен бы этого Афоньку помнить. И коня его, гнедого красавца с одним белым копытом. Нешто забыл?
– Коня помню, – наместник недовольно нахмурился и, обернувшись, посмотрел внимательно на Стеню. – Так вот вы про какого Афоньку толкуете. И его помню… И, ты говоришь, он убит?
– Две недели назад отец ушел в город и до сих пор домой не вернулся. Сосед, с которым он в город ездил, видал, как тятя коня продавал. А потом тятя пошел топор да косу покупать и пропал. Сосед день его ждал, искал. Не нашел. Мы с дедом Щуром в город пришли. Искали, не нашли. А ещё у деда, на конюшне, на столбе отцовский нож поржавел. Белый был столько лет, да сразу вдруг поржавел. Значит, умер отец… А ещё деду видение было… – парень покосился на Щура но тот замотал головой, и Стеня замолк.