Он узнал флаги – это была атрибутика его любимой футбольной команды, “Забивалы”. Команды, за которую он болел с самого детства, и которая последние десять лет демонстрировала стабильный и откровенно удручающий уровень безнадежности. За эти годы они не выиграли ни одного значимого матча, превратившись из перспективного клуба, подававшего надежды, в посмешище всего города, в команду, в которую даже самые отъявленные оптимисты перестали верить. Команда, которая в этот самый момент, согласно всем спортивным прогнозам, которые давали эксперты и букмекерские конторы, должна была проигрывать с разгромным счетом, с унижением и позором, без единого шанса на спасение. И не просто проигрывать, а проигрывать так, как будто футболисты на поле играли не ногами, а через одно место, не понимая, что делают.
Евлампий моргнул, словно стараясь прогнать наваждение, которое, казалось, вот-вот должно было его отпустить. Протер глаза, словно ему привиделось, но увиденное не исчезло, как призрак в лучах солнца. Нет, это был не сон, не иллюзия и не плод его воспаленного воображения. На электронном табло стадиона, расположенного неподалеку, отчетливо горели цифры 1:0 в пользу “Забивал”. Его команда, команда неудачников, команда, которая, казалось, разучилась забивать голы в принципе, внезапно, словно из воздуха, выиграла матч! Победа, которой не ждал никто, даже самые преданные фанаты.
“Что за…?” – пробормотал он, ошеломленный, ошарашенный и совершенно сбитый с толку. Его мозг отказывался принимать новую реальность, отказывался признавать очевидное, словно это было нелогичное, абсурдное сновидение. Это было настолько нелогично, настолько противоестественно, что он не мог найти этому разумного объяснения, даже если бы очень сильно постарался. Это было как если бы Солнце вдруг неожиданно начало восходить на западе, а кошки начали лаять по ночам, отбивая чечетку своими пушистыми лапками.
В этот момент, когда Евлампий пытался хоть как-то осмыслить происходящее, собрать осколки реальности в единое целое, дверь его кабинета с грохотом распахнулась, словно ее протаранил взбесившийся слон. На пороге стояла Ирма, и хотя она и была его тайной воздыхательницей, предметом его робких и несмелых мечтаний, сейчас Ирма была далека от образа кроткой и милой девушки, которую он привык видеть. Она была похожа на разъяренную фурию, из глаз которой, казалось, вот-вот полыхнет пламя, словно из жерла действующего вулкана. Ее пышные волосы, обычно аккуратно собранные в косу, сейчас были растрепаны, словно их потрепал ураган, а на щеках горел неестественный, пунцовый румянец, выдававший ее крайнюю степень возбуждения.