Всё не так плохо, пыталась убедить себя Надя, пока надраивала окна и пол.
Всё не так плохо, пыталась убедить себя Надя, пока утрамбовывала сумку.
Всё не так плохо, пыталась убедить себя Надя, пока покупала билеты.
Всё не так плохо, пыталась убедить себя Надя.
Всё не так плохо.
***
Поезд отправлялся днём с Ладожского вокзала и шёл сутки и ещё четыре часа до Перми. Кажется, на самом деле сверху стоило приплюсовать ещё сколько-то минут, но Надя, забившись на верхнюю боковую полку плацкарта с пакетом детских пюре, парой бутербродов в фольге и двумя литровыми бутылками воды наперевес, старалась лишний раз не раздумывать над столь приземлёнными вещами, да и эти минуты, откровенно говоря, погоды уже не делали.
Лежать на узкой койке, как в гробу, только с колючим тонким матрасом и постельным бельём, не шевелясь, не дыша и по возможности лишний раз не слезая, чтобы потом не карабкаться обратно, целые сутки – значит, стоит поспать часов десять-двенадцать и наспаться всласть перед до унылого сидячей поездкой до Ягбора на дребезжащей электричке, делающей остановки в столь живописных и людных местах, как тысяча четыреста семьдесят восьмой километр, где вместо станции – треснувшая бетонная плита, а выходила там обыкновенно разве что пара старух, направляющихся с ветхими корзинами и дряхлыми вёдрами тут же в лес с неумолимой уверенностью атомных ледоколов, вспарывающих Арктику. Куда они шли, Надя никак не могла сообразить; а когда спрашивала отца или маму когда-то настолько давно, что казалось неправдой, те разве что плечами пожимали – дескать, сами понятия не имеют, а приставать к незнакомцам с глупыми расспросами Надя опасалась: не хотела из скромности тревожить чужаков по пустякам, так что вопрос и повис в воздухе. Пускай следуют они, куда намеревались, ей-то что за печаль?
Оторванная беззвучными наушниками от мира вокруг, Надя не спала и не дремала, но вслушивалась в разговоры и глотала слюну от всего того вороха вкуснейших ароматов, что вился в вагоне: крепкого чёрного чая с сахаром, варёных яиц, хрустких солёных огурцов, копчёной курицы, купленных на вокзале чебуреков, жирных от масла, бутербродов с колбасой и на редкость вонючим сыром, тем самым, от которого всегда мутило, химозного мороженого, перехваченного у ближайшей проводницы; и о чём только ни говорили, чем только ни занимались.