величие его мыслей и личности «было скрыто от глаз современников» [2, XIII]. И можно предположить, что Гельдерлин и Шеллинг по каким-то причинам не слишком любили и уважали своего гениального товарища. И хотели, чтобы он был именно середнячком.
Впрочем, заурядность философа была не совсем надуманной: это просто другая сторона его личности и жизни (его «обыденка» и частично «социалка»). Она проявилась даже в его творчестве – предназначенном почти для всех и понятном для всех, например, в работе «Кто мыслит абстрактно». В общем-то, любой человек имеет отношение к обыденности.
Заурядную сторону своей личности и жизни Гегель открывал порой слишком очевидно: «Я достиг… цели моего земного существования, ибо, если у тебя есть работа и хорошая жена, у тебя есть все, что нужно иметь в этом мире. Эти две вещи – главное из того, что следует стараться заполучить» [24, 259–260]. Это – главы жизни (работа и хорошая жена), а параграфы дальше дописываются. И ни слова про веру в Бога, жажду спасения, любовь, творчество, милосердие и другое! Здесь к тому же Гегель – анти-Платон, или Платон позднего периода творчества.
После пяти лет отличной учебы в Тюбингенской духовной семинарии он стал пастором. Но служить пастором не пожелал (потому что реальная церковь «предает „божественное начало“» [24, 92]. В письме к Шеллингу он написал: «Да приидет царствие Божие, и да приложим мы к этому руку. <…> Разум и свобода – по-прежнему наш девиз, и Невидимая церковь остается для нас общим домом» [24, 120]. Согласно Жаку Д'Онту, «Невидимая церковь – это франкмасонство» [24, 121]. Однако тот же биограф неоднократно высказывал сомнения во франкмасонстве Гегеля.
Впрочем, вероятность того, что Гегель, как и доподлинно Фихте, был франкмасоном, не опровергнута. А Жак Д'Онт позволял себе шутить по этому поводу: Гегель – «сомнительный христианин, разоблаченный франкмасон» [24, 29]. Но, с другой стороны, Д'Онт не сомневался, что «религиозные вопросы казались ему наиважнейшими» [24, 320].
Отказ от пасторского служения лишал философа определенного заработка и стабильности. Ему пришлось зарабатывать в разных местах Европы в качестве домашнего учителя. Гегель долгие годы существовал в явной бедности, «постоянно сидел без гроша в кармане» [24, 255]. А когда он нашел в Нюрнберге невесту и получил королевское разрешение на женитьбу, то с горечью написал: «Ведь у меня нет главного, а именно, денег» [24, 260]. Возможно, что эти материальные трудности тоже стимулировали его великое творчество.