И когда Димка выходит вперед, раскручивая полуножницы, принцесса лишь поддерживающе пищит. Она не хлопает в ладоши – громкие звуки заставляют ее закрывать глаза и вздрагивать, – зато внимательно смотрит. И неуклюже убегает от опасности со всей серьезностью, на какую только способна маленькая принцесса, удерживающая под мышкой зонт. Она искренне считает, что помогает уже тем, что не мешает.
Вот бы избавиться еще хоть от одной хищной тени, пока не наступит рассвет. Ведь чудовища не бесконечны. Однажды он очистит город и со спокойной душой отправится отдыхать, высыпаться, будет не только близоруко щуриться в ночь, но и гордо смотреть в светлое будущее. Ведь именно этого от него ждут в негеройском настоящем.
Димка отталкивается от земли и мчится вперед, замахиваясь оружием.
И время замирает.
Пол липкий от сока. И к нему пристают носки. Они шерстяные, длинные такие, потому что Димка всегда снимает их, схватив у большого пальца и с силой потянув на себя. Он уже вырос из того возраста, когда можно безнаказанно делать глупости. Он делает их наказанно и ничуточки этого не стыдится.
Вот и сейчас он сидит за столом напротив заспанного папы, ремешок часов которого прикусывает густые темные волосы на руке, громко швыркает чаем и хрустит сушками. Даже когда мама, безупречная утренняя мама, приподняв одну бровь, бросает тихое, шипящее: «Прекрати». Будто за столом есть кто-то еще.
Завтракать всей семьей – это как пить шампанское под куранты или задувать свечи в день рождения. Тоже традиция, но более регулярная и менее приятная. Потому что родители молчат, переговариваясь одними взглядами, пока Димка с Таськой, его младшей сестренкой со смешной стрижкой-шапочкой, почти синхронно зевают, заталкивая в себя еду, которую, если верить папе, мама готовила с любовью.
Сегодня у маминой любви снова села батарейка: чай холодный, каша дрожит на тарелке желеобразным островом, а ягоды, обычно красиво выложенные, разбросаны, будто кто-то стряхнул их прямо с куста. «Совсем не фотогеничный завтрак», – сказал папа, только войдя на кухню, но его тут же уничтожили молчанием. Мама умеет молчать так, что все внутри болезненно скручивается.
Впрочем, из хаоса яблочных долек Тася собрала цветок, объела вокруг него кашу и теперь клюет носом над тарелкой, почти заваливаясь в нее.