Юные воспитанницы послушно склонили головы, и каждая по очереди представлялась. Одни делали это с неподдельной радостью, будто надеялись в общении с новым учителем отыскать нечто большее, чем уроки латыни. Другие, подобно сестре Софии, держались настороженно. Но Малек отмечал про себя каждую реакцию. Он умел читать людей, как тонкие пергаментные страницы: одно лёгкое дуновение его слова – и буквы меняли свой смысл.
– Благодарю вас за столь тёплый приём, – мягко произнес он, опустив на мгновение ресницы. – Наша общая цель – постигать не только букву священных текстов, но и глубину истинной веры. Я лишь проводник на этом пути, и искренне надеюсь, что вы, сестры, поможете мне, таким же новобранцем, укрепиться в моём собственном смирении.
Слова упали в оживленную тишину, как ароматные лепестки на гладь пруда, вызывая тихую рябь в сердцах собравшихся. Сестры зашушукались; кто-то смотрел на Малека, словно бы во сне, а кто-то, как София, ещё отчётливее хмурил брови. Казалось, волна неподдельного интереса и лёгкого смятения отразилась на лицах всех присутствующих.
«Ах, как легко они принимают внешние черты за истинное лицо!» – думал Малек, наблюдая за монахинями с тонкой усмешкой, тщательно скрытой за маской скромности.
«Но если лесть увенчана нимбом набожности, ей всецело верят даже те, кто считает себя непреклонным перед искушением».
Немного погодя, Малек занял небольшую классную комнату, выкрашенную известкой, где узкие окна пропускали достаточно света, чтобы каждое утро можно было бы читать без свечи. Деревянные скамьи были выстроены в два ровных ряда, а у передней стены одиноко стоял старый стул – место учителя. Девушки сели вполголоса, стараясь унять свои самые дерзкие мысли; но, быть может, именно благочестивая обстановка вызывала у них ещё больше внутреннего смятения перед новым наставником.
– Сегодня я хочу поговорить с вами о глубоком смысле покаяния, – негромко начал Малек, приблизившись к пюпитру. – Грех – это не только роковая тень, что преследует нас от рождения, но и… испытание, через которое раскрывается чистота души.
Эти слова, произнесённые в полутьме, прозвучали волнующе. Сестра Елена – юная монахиня с голубыми глазами и наивной улыбкой – слушала Малека с таким вниманием, словно каждое его слово могло открыть ей врата рая. Его бархатный голос был пронизан обманчивой нежностью, что заставляла сердце биться быстрее.