Утро выдалось жарким, и солнечные лучи проникали в высокие окна, рисуя на полу золотистые прямоугольники света. Сестра Елена сидела за длинным столом в библиотеке и аккуратно переписывала цитаты из Ветхого Завета в тетрадь. Щёки её порозовели от зноя, влажные локоны выбивались из-под тонкого чепца.
Внезапно в дверном проеме показалась знакомая фигура: Малек входил неслышно, как хищник, скользящий в полумраке. Она вздрогнула, заметив его, но поспешила сделать вид, что просто сосредоточенно записывает фразы. Её кисть дрожала от тех чувств, что пробуждались с каждым его появлением.
– Прости, сестра, что отвлекаю тебя, – сказал он с вежливой улыбкой, подходя ближе, – но я подумал: раз тебе поручена такая ответственная работа, тебе может пригодиться моя помощь.
– О, я… ну… не хочу тебя утруждать, – Елена судорожно сглотнула, не в силах совладать с перехватывающим горло волнением.
– Не сомневайся, для меня это радость, – ответил Малек, опустив взгляд на её записи. – Прежде всего мы должны понимать, что каждое слово Священного Писания – будто дыхание Всевышнего. Но человек, читая эти строчки, не всегда готов воспринять то, что спрятано за буквальным смыслом…
Голос его звучал так проникновенно, что у Елены на миг закружилась голова. Она затрепетала, почувствовав, как его рука осторожно опускается поверх её руки, лежащей на пергаментном листе. Жар от его прикосновения странно пульсировал.
«Греховно ли чувствовать к нему такое влечение?» – подумалось ей.
«А если он и есть тот самый путь к просветлению, способный избавить меня от сомнений?»
В этой безмолвной библиотеке любая мысль о прегрешении казалась особенно отчётливой. Губы Малека изогнулись в лёгкой улыбке, когда он поймал её взгляд: все чувства, что он жаждал пробудить, уже теплились за тонкой пленкой её сомнений.
– Запомни, – тихо прошептал он, едва двигая губами, – страх и желание – всего лишь две стороны одной души. Иногда необходимо открыть своё сердце, чтобы по-настоящему постичь и веру, и собственную природу.
Елена ощутила прилив жара – то ли от внутренних переживаний, то ли от духоты, царившей в библиотеке. Перед глазами вспыхнули образы: их двое наедине, какая-то запретная искра меж ними, и ощущение бездонного падения в собственные, доселе неизведанные страсти. Но в этот миг раздался звучный голос сестры Софии, возникшей в дверях: