– Нура, ты больно самостоятельная стала, да? – продолжал Ибрагим.
– Ты человека хорошего прогнала зачем? Козочка, он ведь порядочный парень, семья хорошая, жили бы рядышком с нами. Давай вернем! Присмотрись, да, еще раз, – тетя ослабила хватку.
– Нет.
– Йа Аллах. Коза упрямая! Что ты там ищешь? Москва – не Россия. Ты там ничего не найдешь. Тут все знакомо, родители рядом, дом есть, еда. Что тебе надо еще?
– Тетя, вы не знали? Нура – звезда, журналистка, ведущая… – Ибрагим махнул рукой прямо перед моим носом. – Двух слов связать не можешь! Дома сиди. Не позорься и нас не позорь, ахмакъ.
В тот момент у меня так чудовищно свело скулы и запищало в ушах, что я даже взгляд поднять не могла. Бубашка поставил передо мной блюдце с толстым куском хлеба, щедро политым кизиловым вареньем. Я одним движением запихнула бутерброд в рот, чудом не подавившись.
Буба прочистил горло, отодвинул кружку и положил обе руки на стол. Все тут же замолчали. Тетя наконец-то отпустила мое плечо, но я побоялась прикасаться к зудящей коже.
– Я сейчас слышал, как один мальчишка сестру дурой назвал, – дедушка улыбнулся побледневшему Ибрагиму, который теперь стыдливо изучал узор на старом ковре. – Раз уж так случилось, что я единственный мужчина за столом, то придется мне отвечать. Яруш, – он положил теплую шершавую ладонь на мое плечо, – ты уверена? Если уверена, зачем слушаешь тогда? Встань гордо и делай, чтобы стыдно не было. – Сложив салфетку пополам, буба приложил ее к моему носу и, смеясь, продолжил: – Что за праздник такой: кровь есть, а драки не было! Улыбнись, чон бубадин.
Дедушкина душа.
Еще раз смотрю на свое отражение, проверяя хиджаб, и выбираюсь в шумный коридор университета. Студенты снуют туда-сюда: девушки кучкуются, парни смеются, а парочки воркуют на подоконниках, на которых вообще-то сидеть нельзя. Отвожу взгляд от целующихся, и где-то внутри пробуждается раздражение.
Йа Аллах, ты ей сейчас гланды откусишь!
Переключаю внимание на свои пальцы, пересчитываю кольца несколько раз. Понимаю, что их количество едва ли могло измениться. И все же вдумчивый пересчет серебряной десятки всегда помогает унять тревогу. Сейчас, например, я насчитала сто три кольца, пока шла от туалета на первом этаже до заднего дворика.
Все вокруг окутано дымом, который периодически рассеивается. Тогда я могу разглядеть лица одногруппников. Почти у каждого в руке самокрутка или какой-нибудь курительный гаджет. Стоит несмолкаемый гомон, а я все думаю, глядя на клубящийся дым: как эта толпа помещается в таком небольшом здании? Медиакорпус – усадьба двадцатого века высотой в пять этажей, с белой облицовкой, зеленой крышей и рядом невысоких колонн у входа. Но каким-то непонятным образом он вмещает всех. Чего нельзя сказать о заднем дворе, куда студенты выбираются на перерывах. На фото он казался величиной с футбольное поле, хотя на самом деле размер у него скромный: скамейки всегда заняты, а фонтан облеплен со всех сторон. Из-за этого время от времени приходится топтаться рядом с колючими кустами, в каком-нибудь тесном кружке.