Сквозь густую листву деревьев пробивается мягкое сентябрьское солнце. Укладываю голову на макушку Кати и прикрываю веки.
– История про одноглазого кота, – говорит Женя, которая, вероятно, делает очередную затяжку. – Жил-был одноглазый кот, и он был счастлив: добрые хозяева, мягкая лежанка, лучшие игрушки и друг-пес. Но все вокруг жалели кота, потому что у него был всего один глаз. – Она замолкает, но очень скоро продолжает чрезвычайно неприятным гнусаво-визгливым голосом: – Проблема в том, что кот не знал, что с ним что-то не так. Он не ощущал, что с ним что-то не так. И жалость была неуместна. Понимаете?
Я приоткрываю глаз. Женя стоит совсем рядом и пристально смотрит на меня, пока остальные молча кивают.
– Это похоже на тебя, да, Нура?
– Не очень понимаю, о чем ты.
– Ну как? Ты ведь тоже не ощущаешь, что с тобой… – Она хмурится, очевидно пытаясь подобрать более деликатное слово.
– Что со мной что-то не так?
– Да, что ты отличаешься от нас.
Дым почти рассеялся, и я вижу череду взглядов: смущенных, любопытных, ухмыляющихся. Впервые ощущаю сожаление, что никто не спешит задымить по новой. Я слышу громкий смех, бархатное жужжание какого-то насекомого и собственное дыхание. Оно звучит громче всего, словно мне заложило уши. Катя обхватывает мою ладонь и крепко сжимает:
– Пока ты не сравнила Нуру с одноглазым котом, никто и не думал, что с ней «что-то не так».
– Расслабься, это метафора. Никто и не думает, что она одноглазый кот. Хотя, может, сама Нура?
Нет, пожалуйста, только не надо опять пялиться на меня!
Я морщусь, теребя свободной рукой перстень на мизинце. Прочищаю горло и, превозмогая невыносимую сухость во рту, говорю:
– Не уверена, что этично сравнивать мусульманку с одноглазым котом…
– Это чудовищно невежливо, Женя! – рявкает Катя, надвигаясь на одногруппницу. – И хочу напомнить, что у одноглазого кота в друзьях водился пес.
Я тяну мелкую на себя, стараясь удержать на месте.
– Остынь, Майорова!
Ох, зря ты, Женя, это сказала.
– Сейчас ты у меня остынешь, Гадышева.
– Гладышева, вообще-то.
– Странно, а вещаешь как Гадышева.
Раздаются смешки. Благо, ребятам хватает ума не комментировать перепалку – кто-то переводит разговор на восхищение мастером. Женская половинка с охотой подхватывает тему – теперь слышно только очарованное шушуканье. И все же я продолжаю буксировать Катю от греха подальше. Она спокойно плетется рядом, совсем не сопротивляясь, но и без особого энтузиазма. Катя не разделяет моего желания избегать конфликтов. Вернее, так: она обожает встревать в передряги. Иногда кажется, что она специально ищет неприятности, чтобы развеять скуку.