Землянки у нас с Мироном были рядом. Я к ним часто заходил. Дед Мирон что-нибудь мастерил или плел лапти, а Марфа пряла или вязала. Бывало, спросит у деда: «Пещатай11, расскажи мне про маму и тятю». И дед Мирон начинал рассказ, не спеша. Он, наверное, раз сто говорил про это, а мне всё равно интересно слушать.
«Отца и мать ты, внучка, не знаешь! Мать твоя Анок, надо сказать, была первая красавица на всё село. Да и отец твой, мой сын Очан, тоже был хороший, подстать матери. Тебя внучка ещё и на свете не было, когда отца твоего отдали в солдаты. А мать твоя Анок, царство ей небесное, ждала сына. Отец, когда уходил, сказал: «Когда я вернусь – сын мой будет в солдатах, а сына, – сказал Очан жене, – назови Антоном». А сам не вернулся. Только всё вышло не так, как хотели твои отец и мать: родился не сын, а ты, внучка. Мать твоя тоже не узнала, кого родила: долго мучилась и была еле жива. Только ты народилась, внучка, бабка-повитуха не успела обрезать пупок, как мать твоя отдала Богу душу. «А что такая душа, пещатай?» И дед Мирон начинал объяснять…
Мы почти всё время работали на Дениса: рубили лес, корчевали пни, драли лыко, плели лапти, драли и мочало, рвали мох – строить дом для Дениса. Делали всё, что мы умели, а что не умели – нас учили (правду сказать – заставляли). За то он нам давал муки и соли. Писать, читать мы не умели – ставили палец, чем-то черным намазанный, а палец лепили туда, где Денис что-то писал. Так значится, всё делали для Дениса, а он богател. Построил избу большую и печь по-белому топил. Очень хорошо жил Денис! Не то, что мы… А у нас какая баня – такой и дом: окошки маленькие, да и то натянуты ткаными сетками. Так вот мы снова стали должниками, теперь уже у Дениса. Денис стал хозяином над нами…
Тут, Настя, оказалось в шести верстах большое село – Осокин завод12 – село русское, откуда та сама родом, Настя. Мы сами в то село не ходили тогда, а Денис ездил. Он нас так всех запугал, что мы и стали бояться. Кто пройдет в сапогах или приедет на лошади да с бубенцами – сразу же бежали в лес. В лесу мы забирались в чащу, пока работник Дениса не застучит в свою дубовую колотушку. Вот так, Настя…
Долгов у меня набралось много, платить стало нечем: он забрал моего сына Конку работником. Кроме Конки у него было трое мужиков и четыре бабы. Надо сказать, Конка мой был смышленым – не то, что другие. Он, как мы, в лес не убегал – не верил тому, что это урядник приехал нас всех забрать. Так нам Семён говорил, будто старый хозяин нас ищет.