– Глупо с твоей стороны носить такие туфли, Гретель, когда у тебя есть пара крепких кожаных туфель. Твои кломпены * {Деревянные башмаки.} были бы круче, чем эти!
– Почему, Ганс? Ты что, забыл? Отец бросил мои красивые новые туфли в огонь. Не успела я сообразить, что он сделал, как все они уже лежали, свернувшись калачиком, среди горящего торфа. С этими я могу кататься на коньках, а на деревянных – нет. Будь осторожен…
Ганс достал из кармана верёвку. Напевая какую-то мелодию, он опустился на колени рядом с ней и принялся застегивать коньки Гретель со всей силой своей сильной молодой руки.
– Ой! О! – воскликнула она с неподдельной болью.
Нетерпеливым движением Ганс размотал бечёвку. Он бы бросил её на землю, как подобает старшему брату, если бы только в этот момент не заметил слезинку, стекающую по щеке сестры.
– Я все исправлю, не бойся, – сказал он с неожиданной нежностью, – но мы должны поторопиться! Скоро нас позовёт мать. Она говорила, что мы скоро понадобимся ей!
Затем он удивлённо огляделся по сторонам, сначала посмотрел на землю, затем на голые ветви ивы у себя над головой и, наконец, на небо, теперь такое великолепное, синее, с голубыми, малиновыми и золотыми прожилками. Не найдя ни в чём этом ничего, что могло бы зацепить его глаз, онувидел нечто, от чего его взгляд внезапно просветлел, и с видом человека, прекрасно осведомлённого, что он делает, он снял свою кепку и, оторвав рваную подкладку, аккуратно приладил ее поверх изношенного ботинка Гретель.
– Ну, теперь, – торжествующе воскликнул он, одновременно перебирая завязки так проворно, как только позволяли его онемевшие пальцы, – ты можешь немного оттянуться?
Гретель поджала губы, словно хотела сказать: «Боль прошла», но ничего не ответила. В следующее мгновение они уже все вместе смеялись, и, держась за руки, летели вдоль канала, не задумываясь о том, выдержит ли лёд или нет, потому что в Голландии лёд, как известно, держится всю зиму. Он лежит на воде, и как ни странно, и вместо того, чтобы становиться тоньше и слабее, каждый раз, когда Солнце немного припекает его ближе к полудню, он день ото дня набирает силу и бросает вызов каждому солнечному лучу. Вскоре раздался хруст! Что это? Вдруг внизу захрустело! Что-то мгновенно раздалось под ногами Ганса. Затем его шаги стали короче, сменились быстрыми рывками, и, наконец, он растянулся на льду, рубя воздух победными взмахами рук.