На протяжении всего почтового тракта до Петропавловска встречалось лишь два значительных села. Первое – Богодуховское, располагавшееся в 90 верстах от города, неподалеку от Джамантузской станции. Второе – Азат, почтовый пункт, находившийся в 80 верстах от Борового. Между Азатом и Боровым был еще один небольшой поселок, но после него начиналась бескрайняя степь, где путникам приходилось рассчитывать только на себя, лошадей и случайных попутчиков.
От села Азат до Петропавловска дорога тянулась через необозримые просторы, среди высоких сухих трав и редких курганов. Единственными признаками жизни были пикеты – почтовые станции, представлявшие собой две-три избушки с хлевами для лошадей и наскоро сколоченными ночлежками. В этих местах редко встречались путники, и ночь в степи могла быть особенно тягостной – ветер выл в проймах телеги, а вдалеке порой слышался вой волков.
В хорошую, ясную погоду путь до Петропавловска не представлял особых трудностей. Лошади уверенно шли по укатанной дороге, экипаж мягко покачивался на рессорах, а степной ветер освежал путников. Однако стоило погоде испортиться, как дорога превращалась в настоящее испытание.
Ямщики вынужденно сворачивали с основного тракта, выбирая объездные колеи, хоть и ухабистые, но менее топкие. Грязь засасывала колеса экипажа, лошади скользили, с трудом вытягивая повозки из вязкой жижи. Ветер гнал в лицо холодный дождь, а порой и снег, который тут же превращался в месиво под копытами. В такие дни даже крепкому и здоровому человеку было нелегко выдержать дорогу, а больному оставалось только надеяться на отсрочку поездки или вовсе отказаться от нее, если жизнь была дороже цели путешествия.
От пикета Аксуйского дорога уходила в бескрайнюю степь, где взор терялся в золотых просторах ковыля. Степь была ровной, лишь местами слегка всхолмленной, и казалось, что она тянется до самого горизонта, сливаясь с небом в легкой дымке. Пейзаж не менялся на протяжении долгого пути – ни деревьев, ни водоемов, только гулкий скрип колес по сухой земле и редкие силуэты табунов, пасущихся вдали. Но ближе к станции Джамантузской степь начинала оживать. Появлялись небольшие березовые рощицы, словно островки зелени среди желтой равнины. А неподалеку от самой станции неожиданно вставал перед путниками небольшой, но густой сосновый бор – единственное напоминание о лесах, что оставались далеко позади.