– Так ты, стало быть, острога испугалась?
– А как, барин, не испугаться? Я ведь вчера и Ивановне, и Прасковье Пироговой, и Трофиму, и Кузьминичне про вас сказывала, что вас в участок свели. Да ведь не сама же я это выдумала. Люди говорили.
– То-то, Маланья, будет тебе урок, – строго сказал Лидия Прокофьевна, отбрасывая за плечо светлую косу. – Не приноси чужого злословия в дом. Грешно это.
– Так, а как же, барыня, обратно примете ли меня? – понурившись, спросила Маланья. Лидия Прокофьевна бросила вопросительный взгляд на Ивана Никитича.
– Эх, Маланья, темная твоя душа. Коли обещаешь язык свой с мылом вымыть, то примем. Уж больно вкусные ты пироги печешь, – разулыбался Иван Никитич, которого давеча уход кухарки весьма опечалил. Тут же, правда, он подумал о том, что появление новой кухарки в доме могло бы избавить их от вечной ворчни и сплетен, приносимых Маланьей. Но раз уж она сама пришла да повинилась, то как не принять ее в дом? Где еще в наше время другую кухарку найдешь, да еще так, чтоб хорошая была?
– Первое время будет молчать, как рыба, – шепнула Лидия Прокофьевна на ухо Ивану Никитичу, – а потом – вот попомни мое слово! – за старое возьмется.
Иван Никитич только вздохнул, поцеловал жену и детей, подобрал измятый кухаркой газетный листок и, даже не позавтракав, срочно отбыл в издательство «Черезболотинского листка», не забыв прихватить с собой и написанный вечером очерк. То, что Иван Никитич отказался от завтрака, свидетельствовало о его наисерьезнейших намерениях, потому что завтраки он любил почти так же, как обеды, и разве что чуть меньше, чем ужины.
Поскольку Черезболотинск был городком небольшим, местная газета, хоть и выходила по два дня на неделе, отдельного издательского помещения не имела. Все, кто хотел о чем-то поведать, сделать объявление, что-нибудь продать, найти или обменять, приходили по-простому в дом издателя. Настоящих журналистов, пишущих для «Черезболотинского листка», было всего двое: упомянутый уже Артемий Ивлин, находящийся ежечасно в погоне за горячими новостями, и сам издатель газетенки Петр Анисимович Сладков. В соответствии со своей фамилией, Петр Анисимович предпочитал заниматься приятными событиями: юбилейными датами видных горожан, воспоминаниями о былых днях. Главной же его страстью были новости о погоде. Он удивительным образом помнил и, конечно же, вел тщательный учет погодных явлений города вот уже многие годы и мог дать подробный отчет – чем собственно и занимался на страницах своей газеты – о том, какова была погода в этот день год, два, три, а то и пять лет тому назад. На основании своих наблюдений Петр Анисимович давал погодные прогнозы и иногда даже угадывал. В этих случаях в следующем номере Сладков всегда напоминал читателям о том, что его предсказание сбылось. Если же он не угадывал, то в новом номере ничего не писал о погоде. Благодаря этой нехитрой стратегии издатель имел в городе репутацию прозорливого человека.