И обращаясь к Захару, который стоял рядом, Яков сказал:
– Встретил бы лет двадцать назад такую девушку – точно бы влюбился!
Захар, наконец, понял, что станет делать в следующий момент. Он быстро, в несколько шагов оказался около вагончика гримерки и подал руку Мирославе:
– Мадам, разрешите пригласить вас в ресторан «Летний сад»! По слухам, там очень недурственно кормят!
Мирослава спустившись со ступенек вагончика, придерживая юбку длинного платья, улыбнулась:
– А ты вошел в роль! – И продолжила с томным видом барышни, утомленной солнцем, – Господин Гуров, я принимаю ваше предложение.
И они дружно рассмеялись. А Яков Петрович, вздохнул вслед удаляющейся парочке:
– Где мои семнадцать лет?
– На большом Каретном! – гаркнул ему в ухо строчкой из песни Высоцкого, неожиданно, откуда появившийся Прокопьевич, – Что ждем? Давай в машину, еще куча дел!
В «Летний сад» они в тот вечер не попали, ресторан находился далеко, конечно, Захар мог бы взять такси, но они шли и болтали по залитым лучами солнца плиткам набережной, и разговор их был легким и веселым. Прохожие оборачивались им вслед, а Мирослава опомнившись, заметила:
– Захар! Ты ведь тоже не снял сюртук! И даже трость с собой взял!
Захар беззаботно ответил:
– Я бы выглядел как дурак, в джинсовых шортах и футболке рядом с такой барышней! Правда? – он обратился к даме средних лет в элегантной соломенной шляпке, шедшей им навстречу. Та улыбнулась краешком губ:
– Именно, только сюртук, трость и шляпа, господин Гуров!
Белый пуховый шпиц семенил рядом с ними на длинном поводке. Он постоянно оглядывался на Мирославу. И та взяла его на руки и, поцеловав в черную пуговичку носа, сказала: «Милаха Боцман! Твоя хозяйка точно гордилась бы тобой! Ты единственный, кто с первого дубля идеально сыграл роль шпица!»
Захар подал ей руку перед лестницей ресторана, идущей вверх:
– А разве собачка не твоя?
Мирослава погладила шпица по шелковой шерстке и вздохнула:
– К сожалению – нет. Боцман– сокровище моей подруги и по совместительству соседки, она уехала на три дня в Евпаторию, а я за ним присматриваю.
Боцман высунул розовый язык, и Мирослава выбрала место под навесом, где уже сгущалась тень. Они сели за столик с плетеными стульями и удобными подушками, с этого места открывался отличный вид. И Захар, как обычно залюбовался на картину безбрежной сини, и малиново- розового круга солнца, готового нырнуть в море.