Земляника для сына по Млечному пути - страница 15
– Людка она такая, на кого глаз положит, тот уже не может уйти от нее, привязывается сразу. Как колдунья, красивая колдунья…
Вернувшись из армии, Володя запил. Тяжело он страдал от водки. А куда деться от собственной души? Куда уйти от настоящего? Перед глазами стоял образ милой хрупкой девочки-красавицы, первой и, наверное, последней любви. На время он успокоился. Связь с Ольгой, крупной, сильной женщиной, нацеленной только на хозяйство, на некоторое время приглушили душевную боль. Зажили хорошо. Большое хозяйство приносило солидный доход. Он дарил сыну дорогие игрушки, привозил Андрейку к Аннушке, подолгу играл с ним, молча смотрел в его лицо. В чертах сына он видел черты любимой женщины, которую давно простил за все. Аннушка страдала теперь за Владимира, из-за его горькой любви к Людмиле.
Её пугал его отсутствующий взгляд, безразличие ко всему, что не касалось любви к жене, его молчаливость. Явно это была боль души.
– Что у меня за дети? – жаловалась соседке Маруся. – Ну, Аннушка ладно, уж прожила жизнь, а все Петр в сердце. Но Володька-то молодой, думала, пройдет эта любовь. Когда найдет другую… Сошелся с Ольгой, ну, не красавица, ясно, не Людка, которая с иконы. Ольга здоровущая телка, работает за четверых, и все для Вовки: и еда, и одежда, и машина. А он, видите, любит Людку до бесконечности. Как это понять?
– Да, есть такая любовь, ей нет предела. Твои дети – однолюбы. Это счастье для тех, кого они любят, и несчастье для них. Это на всю жизнь.
Под Новый год Вова пришел к матери поздравить с праздником. Что-то необъяснимо печальное было в лице сына, что-то неотвратимое, прямо неземное. Он легко зашел, легко двигался по комнате. У Аннушки сжалось сердце.
– Вова, съездим завтра к Андрейке, отвезем подарки, – обратилась она к сыну.
– Да, да, я все приготовил. И Людочке тоже.
Аннушка изумленно посмотрела на него.
– Да, мама, милая моя мама. Я люблю ее все сильнее. Такой уж я. Простите меня за это.
– А чо купил? – поинтересовалась бабушка.
– Андрейке машинку, конфеты, а Люде – книгу… О любви.
– Хм, а чо ей книга? – Маня пожалела, что выпалила это. – Поймет ли?
– Поймет. Нельзя не понять. Есть на свете такая любовь, которая, – он не находил слова, – как болезнь. Точит, точит изнутри, бросает в жар, и летишь в кипящий омут с головой, и сердце бьется так быстро, что трудно дышать, бабушка. Да разве это объяснишь словами… Эта боль вот здесь, – и он показал на грудь.