Леокада, жена брата Кости, кормит поросят. Мать хлопотливо велит нескладной босоногой працовнице
[19]: «Баська, неси с каморы вандлину
[20] на вячеру!» В хате тепло от натопленной печки уже в сенях, уютно горит под низким тёмным потолком керосиновая лампа, об которую упрямо бьются-трепещут глупые заполошные мотыльки…
И вдруг словно другой мир – большой суетливый и многолюдный город, просторные площади, цоканье лошадей в извозчичьих пролётках, звонки трамваев, тарахтение автомобилей, огромные роскошные дома, неистово сияет электричество. Нет, он, конечно, бывал много раз в Двинске, в Ригу ездил на рынок, но там всё было вчуже и непарадное, а это всё прилагается к его Анельке… И этот театр с огромным куполом, и зал с потолком необозримой высоты – больше любого православного собора, и музыка, и актёры поют и пляшут… для них. Антон оттянул край жёсткого воротничка и повёл натёртой шеей. Он надел свой лучший костюм, под пиджаком и тонкая кремовая рубашка, и шёлковый галстук – он знает, как нужно ходить в такие места, но тут он всего лишь как все. Пётр сказал – премьера, важных людей будет много.
Уж больно внезапно это всё обрушилось, только и смотри не дай маху, язык придерживай, Антон! – не Антек, даже это тут иначе, и Анелька его бесценная, ангел небесный, зовётся здесь Аней. «Когда въезжали, так они прочитали бумагах, – объяснила Анеля. – Я подумала – пусть так, зачем лишние вопросы». А всё её семейство Величек, собравшееся вчера ради его приезда, смотрится настоящими панами. Он оробел, глядя на Анелькиного отца, пана Адама, – в пикейном жилете с часовой цепью под белым кителем, с сурово лохматыми старческими бровями и в обильных усах – прямо Пилсудский… хотя пан Адам всего лишь управляющий домом, кем был и до советского переворота, но при Советах это вроде бы как-то немного теперь иначе… Но что там пан Адам, он уж старик, тон у Величек теперь задают Анелькины братья.
Старший Пётр в военной форме, в пышном галифе хорошего сукна, в шикарных блестящих трубах хромовых сапог пришёл с рыжеволосой женой-красавицей Лидией, которая держалась с ним, Антеком, так вольно, что он, улучив минутку, спросил Анельку:
– Она, Лида, из каких? Из дворян, верно?
– Поповна, – мотнула головой Анеля, неся из кухни овальное блюдо с пирогами, – отец у неё священник, очень хороший такой… ласковый. Солидный, обходительный. Старенький уже. Седой весь.