Соединить с работниками? – недоумевал про себя Антек. У них земля наследственная, от покойных отца и деда, фамильное достояние. А их какой-нибудь работник, Гвида к примеру, – тот ещё пропойца, с ним его жена Бася бедствует, по канавам чуть не каждый день мужа ищет… Нет уж, пусть они тут у себя такие небывалые новшества заводят, а мы – как от веку заведено. Но не спорил.
– Ты погоди, – останавливал брата неторопливый вальяжный Феликс, снимая с шеи сестрицу Юльку, которая вместе с Анелькой и Лидой разбирала граммофонные пластинки, то и дело бросаясь от восторга к брату, – Антон парень умный, грамотный, школу польскую окончил, так? Зачем ему у себя на хуторе вместе с работниками сено косить да коням хвосты крутить? Тебе в город надо, учиться дальше, нам здесь такие люди позарез нужны! Ты знаешь, что наш завод делает? Сведу тебя, покажу! Все дороги тебе будут открыты, было бы желание, у нас теперь не капитализм… Да и куда мы с тобой Аничку отпустим? Хватит того, что старшую, Янину, вам отдали, на вашу сельскую жизнь. Аня городская от рождения, здешняя больше, хотя и проторчала там у вас восемь лет, ты посмотри на неё…
Да, городская жизнь… Но эта – неясная, сомнительная «другая, невиданная в мире»… Антек помалкивал.
Спектакль благополучно подошёл к финалу, зал долго бурлил овациями и резкими выкриками «браво», удивляя Антона – разве так положено вопить? Актёров без конца вызывали на поклоны, подносили цветы, никак не могли угомониться – премьера, видимо, удалась на славу. Наконец неистовство хлопков, разбиваясь на мелкий плеск, начало стихать, и публика потянулась к выходу. В тесной толпе живо обсуждали какие-то тонкости, выныривали неизвестные слова «коллизии», «лейтмотив», «венщина», «песенная фактура», «формализм», «трансформации»… Антон чувствовал себя неловким чужаком – лучше бы попали на обычный спектакль. Но Анеля исподтишка внимательно прислушивалась, неприметно разглядывала публику и блестела глазами.
Они вышли наконец в парк, глубоко вдыхая прохладный после театра воздух, двинулись вдоль тихого канала по сумеречной аллее. День гас, под ногами шуршали листья, мощные старые кроны испещрила желтизна – лето поседело. Анеля наклонялась, искала самые яркие кленовые ладошки, набирая букет.
– Спектакль понравился тебе? – Антон кивнул. – Мне тоже. Музыка понравилась. Но декорации? Ёлки как детские, игрушечные… И странно они одеты все были, актёры. Люди, я слышала, спорили, некоторые нахваливали – современно, говорили… а-ван-гард… Я так не люблю – ярко, словно в цирке, какими-то лоскутами большими… прямо балаган. Мне показалось, что тут так неправильно – чтобы графы и князья клоунами. Знаешь, у нас в училище предмет есть, история костюма, нам рассказывали. Дама седая ведёт, из бывших, осанистая такая, в пенсне. Так она больше этих актёров на графиню похожа… Чтобы она оделась в пёстрое?