Антусь берёт её маленькую крепкую руку, целует пальчик за пальчиком, хрупкую косточку у запястья и не может оторваться.
– Антек, не надо, – отнимает она ладошку, – вдруг увидят, это теперь считается – буржуйские привычки…
– Нельзя? Пан Адам як завше[22] пани Еве ручки целует…
– Так они старенькие у нас уже, кто их переучит…
Но пальцы сами сплетаются, неудержимая сила властно зовёт и тянет ближе, теснее слиться воедино; весь мир нежно обволакивает, истончается в бережную оболочку, колдуя над ними лёгким ветерком, немолчным бормотанием листвы, мелкой рябью водяной дрожи под ногами.
– Ты моя королевна, – шепчет Антек, и дыхание его перехватывает, – быть тебе только королевой надо…
– Это если замуж за короля, – нежно смеётся Анеля, – а я за тебя собралась… Ты король?
– Стану, Анелька… для тебя стану, – выпрямляется Антусь. – Анеля, я уезжаю. Надеюсь, на год. Документы подал. Многие едут у нас – Далецкие, Синицы…
– Куда?!
– Где зимы нет… и земли дают, сколько взять захочешь… В Южную Америку.
Поражённая Анеля роняет собранные осенние листья, и ветер разносит их вокруг, одни гонит, перекатывая, вдоль берега, другие, кружась, летят вниз, на воду. Всё рассыпалось и развеялось…
Нехорошо, да, нехорошо, нескладно он уехал…
Послезавтра пароход уже встанет в порт. Какая бездна, необозримая, немыслимая, неодолимая легла за эти две недели между ним и ею, конца-края нет – велик земной шар… слишком велик. За эти недели притупилось острое желание прыгнуть за борт; всем нутром он чуял, как рвутся связующие нити со всем своим – разве могут они не оборваться, если навалились такие глыбы чуждой водной стихии, которая стеной ходит за тонким корабельным бортом, грозно швыряет-болтает огромное судно словно утлую лодчонку.
Третий класс вповалку спит на палубе. Уже и дети не хнычут, даже самый дробный[23], – устали, замаялись. Стась Синица с сестрой Реней примостились в углу. Далецкие с целыми скрынями едут, всем кланом. Валентек с женой, аккордеон из рук не выпускает. Скарб, узлы, чемоданы. Хотят обжиться, врасти, укорениться, начать заново жизнь. Кажется, только один он и думает о возвращении.
Да, нехорошо он уехал. Ненадёжно. Никакой уверенности, что семья не станет уговаривать Анелю забыть его. Кроме самой Анели у него лишь один союзник остался…