Постепенно веки девочки начали тяжелеть, и вскоре Майя крепко заснула. Отец аккуратно поправил одеяло, обнимая дочку, и поцеловал её в лоб. Поднимаясь, он задержался на мгновение, чтобы полюбоваться её безмятежностью, той невинностью, которую он поклялся сохранить. Комната снова окуталась тишиной. Вместе с мерцающими тенями на стенах погасла лампа, и отец тихо вышел, закрыв за собой дверь. Снаружи светила луна, храня их общие с этим домом воспоминания и покрывая ночную землю нежным светом любви, которая никогда не угаснет.
Спальня Павла была погружена в полумрак, сквозь занавески пробивались первые рассветные лучи. Ладонью правой руки он протёр глаза. Тишина на первом этаже дома напомнила ему о потере, которую он недавно пережил. Павел глубоко вздохнул и, собрав всю свою волю в кулак, встал с постели. Сегодня был особенный день. Впервые ему предстояло самостоятельно собрать свою шестилетнюю дочь в садик. Павел поспешил вниз, чтобы приготовить завтрак. На кухне, залитой мягким утренним светом, царила пустота, которая бывает только после больших потерь. Обычная уютная атмосфера, переполненная запахами свежесваренного кофе и тёплого хлеба, как будто ушла вместе с ней, оставив после себя невосполнимую пустоту и холод. Каждый предмет здесь, казалось, напоминал о её присутствии: тонкий осадок чая в её любимой кружке с цветочным узором, накренённое кресло, где она любила набивать подушки и читать книги, незаконченная вязаная салфетка, оставленная на буфете, капли на уцелевших листьях фиалок, её любимых цветов, которые она привезла с дачи несколько лет назад. Даже тиканье настенных часов, монотонный звук которых теперь казался удвоенным, как если бы вся комната старалась говорить вместо неё. Павел приготовил завтрак: омлет, сосиска, бутерброд со сливочным маслом и сыром да слабозаваренный чёрный чай, и пошёл будить дочь.
– Пора вставать, солнышко, – произнёс он, приподнимая одеяло.
Её волосы, слегка растрёпанные, словно кружева, обрамляли детское лицо, придавая ему нежность и трогательную невинность. Одна золотистая прядь упала ей на лоб, прикрывая светло-голубые глаза, в которых ещё расстилался сонный туман. Мягкие, округлые щеки порозовели от утреннего тепла, очаровательные ушки выглядывали из-под золотых завитков, прислушиваясь к первым звукам просыпающегося дома. В этот момент она была похожа на крохотного ангела, окутавшего мир своим очарованием. После утреннего туалета Павел помог дочери одеться – его руки неловко застёгивали пуговицы на флисовом платье бордового цвета с белым кружевным воротником. Белые колготки Майя надела сама. Осталось самое сложное – причёска.