А здесь как раз загорелась в салоне надпись, призывающая пассажиров застегнуть ремни, и дальше скучать Еремееву уже было некогда. Проверка паспортов, выдача багажа, таможенный контроль, поиски такси на жуткой африканской жаре… Да, и грузчику на чай хотя бы доллар дать не забыть, иначе поразбивает он в сумках со зла все, что булькает.
Но вот проверили, выдали, взяли на чай, привезли. Однако в гостинице все номера оказались занятыми.
– Да вы хотя бы в вестибюле мне раскладушку поставьте! – взмолился Александр Иванович, от волнения переходя на знакомые реалии времён глубокого застоя. Но портье лишь пожимал плечами, бормоча как заведённый:
– No andestend! – мол, не понимаю ни хрена. И отводил глаза в сторону.
Вздохнув, Еремеев вынул из сумки бутылку «Капели».
– O! Yes, my friend! – моментально оживился портье, лихо брякнул на стойку ключ и добавил на чистом русском: – Номер типа люкс. Гад буду, начальник!
Еремеев застыл, поражённый.
– Это они от наших туристов научились, – раздался за спиной голос соотечественника. Еремеев обернулся. Мужчина скромной наружности улыбался ему во все пломбы. – Будем знакомы: Кривоножко, Вадим Петрович. Божьей милостью предприниматель, правда, без образования юридического лица, – отрекомендовался соотечественник, и протянул ладонь дощечкой.
Пришлось дощечку пожать.
– Еремеев…
– Отлично! А вы, как я полагаю, первый раз в Аддис-Абебе? – Еремеев кивнул в ответ. – Я так и понял. Подождите, сейчас ключ от номера возьму…
И Кривоножко со стуком выставил перед портье бутылку «Банкира».
Поднялись наверх, завернули в номер к Еремееву, выпили по сто пятьдесят и разговорились.
– Пуховиков, говорите, решили здесь прикупить? Что ж, неплохо, неплохо, – Кривоножко снисходительно похлопал Еремеева по плечу. – Но лично я на плоды киви нацелился. Думаю, тонны три запросто подниму. Погружу ящики в самолёт – и в Воркуту. Там киви очень даже неплохо идёт… Да, кстати, Иваныч у тебя десять долларов не найдётся, чтобы мне свою сотню в трамвае зря не разменивать?
Десятка нашлась. Кривоножко горячо поблагодарил соотечественника и убежал искать киви в ящиках. А Еремеев завернулся в мокрую простыню и свалился на кровать, под ледяную струю кондиционера. Погоды в Аддис-Абебе в тот год стояли жаркие.
Утром Еремеев был уже на ногах. Наскоро перекусив тем, что с вечера осталось, Александр Иванович поспешил на местный рынок. А по дороге завернул на почту и дал телеграмму насчёт тёти, мол, жива здорова и замуж пока не собирается.