Луд велел мне сесть возле столба, и хотя я совсем не горела желанием туда возвращаться, пришлось подчиниться. Оказалось, что в центре поляны находится особое место силы, где лучше всего заниматься разными колдовскими действами. Парнишка достал из сумы мешочек, развеял вокруг столба порошок, а остатки высыпал мне на голову.
– Сначала вонючий раствор, теперь порошок, – недовольно буркнула я, потирая кончик носа и борясь с желанием расчихаться на всю округу. – Мне срочно нужно искупаться.
– Не ной, – оборвал мои стенания Луд, отойдя подальше. – Если получишь метку, сможешь мыться хоть целый день.
– Должна получить, – отозвалась я и принялась вглядываться в черноту леса в поисках зеленоватых огоньков.
Но ничего не происходило, сколько бы мы ни ждали. Я старалась не поддаваться панике, хотя в душе уже успела ни один раз попрощаться с нормальным существованием и вообразить напыщенное лицо Девонира.
– Луд, – не выдержала я, – может, стоит позвать духов? Мне кажется, они понимают речь.
Парнишка подошел ближе, и я увидела, что он от волнения покусывает губы.
– Никогда не слышал, чтобы кто-то разговаривал с духами. Ведьмы и колдуны могут их призывать ритуалами. Обычные слова тут бесполезны.
– Но нужно же что-то делать! – в отчаянии выпалила я. – Скоро рассвет, и будет поздно.
– Что делать-то? – развел руками Луд. – Я думал, порошок их приманит. А теперь получается, и этого недостаточно.
В лесу раздалась неожиданная трель пичужки, но быстро смолкла.
– Слушай! – осенила меня идея. – А у тебя дудочка с собой?
Луд уставился на меня с ошарашенным видом, явно не понимая, чего я от него хочу.
– Ты про флуту, что ли?
– Ну да. Можешь сыграть какую-нибудь спокойную мелодию, а я спою.
Парнишка посмотрел на меня, как на умалишенную, но от комментариев воздержался. Он уселся рядом со мной у столба, вынул из сумы костяную дудочку, его верную спутницу во всех лесных походах, и заиграл.
Звуки полились неспешной струйкой, постепенно наполняя поляну и окрестности грустной музыкой, навевающей воспоминания о прошлом.
В детстве мама отдала нас с сестрой в музыкальную школу на вокал, считая, что ее дочери должны быть всесторонне развиты. Но оказалось, что голос есть только у меня, а Лида впервые не блистала талантом. Сестра настояла на том, чтобы бросить занятия, и мама, всегда потакавшая ей, согласилась. Я умоляла оставить меня в школе, и папа вопреки недовольству жены и старшей дочери пошел навстречу. Правда, я отучилась всего несколько лет, а потом родители развелись. Мы с мамой и сестрой переехали в другой район, и об уроках вокала пришлось забыть.