– Враг почти повержен, мы не можем упустить такой шанс! – прокричал он, срывая голос.
Однако никто не остановился. Черные тучи заволокли небо, скрывая солнце, а холодный ветер пронзил разгоряченное тело. Сырой, гнилостный запах ударил в нос, а на языке появился горький привкус поражения. Блистательная победа, точно золотой песок, просыпалась между пальцами, ускользая. Наводящая ужас армия империи трусливо бежала с поля боя, и её гнали искалеченные, изнеможённые бойцы Рипсалиса. Позор. Кошмарный сон императорской семьи.
– Ваше Высочество, нужно уходить, – позвали его торопливо. – Мы уже ничего не можем сделать.
Калеб сжал зубы, бросив взгляд на непокорный город, и повернул коня. Он поскакал вслед за бойцами, не обращая внимания на дождь, обрушившийся с неба, и кружащих среди туч птиц. Мимо свистели стрелы, а с боков то и дело появлялись вспышки, мгновенно обрывающие жизни. Под ногами чавкало не то от крови, не то от ливня, и Калеб не решался опустить туда взгляд, боясь увидеть растоптанные тела. Перед глазами до сих пор стояла картина пепла и белых перьев, окрасившихся в багровый. Карман жгло и, казалось, он весил больше, чем все лошади в армии вместе взятые. Хотелось выбросить перстень, ведь император не мог оставить их. Корнелиус Непобедимый не мог проиграть. Отец не мог умереть…
Мучимый горем, Калеб мчался вперед до тех пор, пока Рипсалис не остался далеко позади, а перед ним не вырос военный лагерь. Точно попав домой – в безопасность и спокойствие, – бойцы начали замедляться и приходить в себя. Они в полном ошеломлении оглядывались, искали друг друга, проверяли оружие и неловко топтались, выискивая взглядом старших. Бόльшая часть из них напоминала виноватый детей, которые ослушались взрослых и теперь ждали наказания. Когда Калеб въехал в лагерь, его окружили со всех сторон взволнованные люди, стыдливо опускающие глаза. Они были изранены, их одежда местами была порвана, а лица – измазаны в грязи. Жалкое зрелище.
– На хлеб и воду всех, – приказал он, не спешиваясь, и обвел их холодным взглядом. – Зачинщиков паники в карцер. Всем остальным – занять позиции. Следить за лагерем днем и ночью. Того, кто ослушается, я казню лично.
– Ваше Высочество, – несмело позвал один из бойцов, мужчина лет сорока. – Это правда, что Его Императорское Величество, он…