Калеб покинул рабочий кабинет и вышел во внутренний парк. Солнце давно скрылось за горизонтом, и всё вокруг освещали магические фонари. Он уверенно, пусть и устало, направился по дорожке мимо фонтана и изящных статуй. За ним безмолвными тенями последовали охранники. Ночной воздух – чистый и прохладный – наполнил легкие, а стрекотание ночных насекомых немного утихомирило мятущуюся душу. Впереди, в самом дальнем углу, показалось небольшое строение. Это было стойло, предназначенное для его личного гиппогрифа – Бланша.
– Ждите здесь, – негромко приказал Калеб, открывая дверь.
– Есть, Ваше Величество.
Охранники застыли на месте, и он вошел. Внутри оказалось теплее, и несколько слабых кристаллов освещали просторный загон. На стойке сбоку висели седла, рядом с ними расположились попоны, а на специальной полке – расчески и прочие полезные вещи. В воздухе висел стойкий запах трав – особых лекарственных настроев, которые ежедневно готовили придворные маги. Гиппогриф нашелся на лежанке у стены. Красивый, путь и достаточно маленький для своего вида, он безмятежно спал, глубоко дыша. Белые перья струились по крыльям, иногда перемешиваясь с коричневыми и образовывая загадочный узор. На передних лапах, похожих на птичьи, лежала голова, увенчанная мощным клювом. Яркие золотые глаза были закрыты.
Калеб подошел и опустился рядом, на пол, проводя рукой по перьям.
– Привет, красавец, – сказал он едва слышно. – Как ты? Надеюсь, чувствуешь себя лучше. Мы так давно не виделись, но тебе всё ещё нездоровится. Я велю казнить всех магов, если они не поставят тебя на ноги в ближайшее время.
Гиппогриф пошевелился и приоткрыл глаза. Он не поднял голову, приветствуя его, а лишь устало посмотрел, точно спрашивая, зачем его разбудили в столь поздний час. Губы Калеба дрогнули, а руки нежно стали перебирать перья на загривке.
– Как бы я хотел снова подняться с тобой в небо, – вздохнул он. – Улететь ото всех забот и раствориться в облаках, но…
Калеб потер покрасневшие глаза и устало ссутулил плечи. Он действительно измотался за последнее время. Гиппогриф вытянул крыло и накрыл его им, точно желая защитить. Калеб опустился ниже, припадая к мощной шее, и зарылся носом в перья. Несколько минут он просто лежал, прерывисто дыша, и скрывая дрожь тела. Когда он заговорил, голос оказался глухим и потерянным: