– Что тебе нужно, Билли? – не сводя глаз с красивой брюнетки, спросил Майкл.
– На Совете через три месяца. Мне нужен твой голос.
– Голос за что?
– Не твоего ума дело! – прорычал Билли. – Или ты ответишь перед Советом за то, что сделал.
Майкл смотрел на приближающуюся к ним девушку. Ее длинные красивые ноги в широких брюках шагали уверенно, неся поднос с янтарным наполнением. Брюки подчеркивали аппетитную покатость ее бедер и красивую талию. Биллинда улыбалась людям, сидевшим за столиками. Она лучилась каким-то странным счастьем, недоступным ни Майклу, ни Билли. Майкл понимал: чтобы спасти себя, ему придется что-то решить с этой девушкой. С той, что однажды спасла его жизнь. Но теперь она была угрозой номер один для всего, что создал Майкл. Он не может допустить разрушения его мира из-за кого бы то ни было. Не сейчас, да и никогда вообще.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Билли! – оторвав взгляд от девушки, сказал Майкл. – Но спасибо, что показал это место. Тут действительно хорошо. – Отсалютовав стаканом, Майкл пригубил виски.
– Разве тебя не пугает живой свидетель? Что будет с тобой, твоим престарелым отцом и гениальным братом? На вас объявят охоту, если кто-то услышит историю из ее красивого ротика.
Майкл поднялся из-за стола.
– Спасибо за вечер. – Он бросил пару стодолларовых купюр на кипенно-белую скатерть.
– Подумай об этом, – остановил его Билли, – пару дней.
– Ты что-то путаешь, Билли. Счастливо оставаться, – уже развернувшись к выходу, бросил Майкл через плечо.
Он уходил, скованный странным чувством тревоги, но обернуться себе не позволил. Он так не тревожился с малолетства, когда пытался хоть что-то найти на помойке, чтобы накормить брата. Нет, ему безразлична судьба этой девушки и кого бы то ни было. Любого, кто связался с таким ублюдком, как Билли. Интересно, как он выудил из нее эту информацию? «Черт!» – выругался про себя Майкл, ожидая с парковки машину. Если это правда она, то на пуле точно осталась его ДНК. И гравировка отца Чеза. Черт! Черт! Майкл сел за руль черного седана и, вопреки своему убеждению не вмешиваться в происходящее дерьмо вокруг, припарковался в проулке у заднего выхода ресторана. Сняв пиджак, он аккуратно повесил его на вешалку у подголовника. Он приготовился ждать долго.
Вечер в ресторане был в самом разгаре. Устало вздохнув, Майкл включил любимую радиоволну, оставив громкость на минимуме. Стройный хор десятка скрипок исполнял «Реквием» Моцарта. Майкл непроизвольно закрыл глаза, выуживая воспоминание из архива памяти. Он был в промозглом и вечно удрученном Лондоне по делам, но не смог отказать себе в удовольствии. Майкл сидел в тени ложи Лондонского симфонического оркестра и боялся дышать, когда смычки уходили в самый верх в едином порыве. Он видел, как движутся руки музыкантов – синхронно, одинаково. Он чувствовал, как музыка течет неукротимым потоком, врываясь в его сознание, успокаивая. Смешно, не правда ли? Мусорная крыса, отброс общества, спустя годы до дрожи в конечностях вслушивался в великую музыку, видя в ней себя и свою жизнь.