– И Вы подарили корону? А теперь об этом жалеете!? – ужаснулся я. Я знал, что нет ничего хуже, чем сожаление о сделанном добром поступке.
– О нет, если бы я уступил! – Единорог заплакал с новой силой. Похоже, у него открылось второе дыхание. – Я шел до конца и, наконец, проткнул бедного Льва своим прекрасным безупречно острым рогом.
Мне показалось странным сочетание такого яркого самолюбия и безнадежного самоанализа.
– И, – продолжал свой рассказ конь, – я надел златоигривую корону на голову. И был счастлив. Волшебники и маги восхищались моей храбростью, а заодно и короной. Но наступила весна. Длинная, оживляющая мечты, она прошлась по моему девственному лесу, как проходит садовник по любимому саду. Самые разные птицы: фениксы, жар, рух – начали возвращаться в свои гнезда. И однажды, вернувшись с жаркого Юга, Синяя Птица навестила меня и сказала, что корона вовсе не идет моему алмазному рогу. Она уверила меня, что победоносный венец наполовину закрывает его и заглушает красоту камнями.
– Хмм… – Хмыкнул я. – Где же Ваша корона? Я мог бы сказать Вам свое мнение на этот счет.
– О-о, она далеко-далеко, за мирными местами, откуда мы все родом. Корона на том месте, где много веков я сражался с поистине храбрым Львом. Она покоится на его могиле. Здесь же, – Единорог кивнул горизонту, и я новым взглядом, печальными глазами Победителя Льва, осмотрел зеленые массивы, – нет ни боли, ни войны.
– Но Вы же грустите!
– Да.. Я пришел сюда, чтобы избавиться от внутренних страданий навсегда. И что же оказалось? Это место – не тот дивный сад, про который рассказывал когда-то отец. Мир, в котором мы сейчас находимся, всего лишь преддверье , до настоящих безмятежных и блаженных Небес отсюда далеко, до них не добраться по собственной воле. Здесь же нет ни боли, ни войны, но созданные самим собой сомнения продолжают и в этом чудесном месте рвать создавшую их душу.
– Так объясните же, – воскликнул я, – из-за чего Вы страдаете?
–Я начал задумываться о себе. Не о силе, нет, не о храбрости, о которой я, бывало, думал. А о своем облике и внешнем виде. И я понял, что не замечал, как выгляжу. Переплывая быстроногую реку, я не смотрел на свое отражение, а стремился вместо этого вперед, к жестокой победе. И когда я подумал об этом, то взглянул на знакомую с детства реку, но не увидел себя. Рыбы, завороженные отблеском солнца на моем роге, выплыли на поверхность, взволновав легким движением плаксивую воду. Я попытался взглянуть на свое отражение в зеркальных цветах, но они распустились. Тогда я снял корону и снова попытался проникнуть в образ на водной глади, но волны также разбегались под плавниками рыб. И тогда я понял: корона не делала меня красивее и величественнее. Моя красота не убавлялась, когда я снял победоносный венец. Я напрасно и глупо убил Льва, а изумруды на короне так перекликались бы с его полными решимости глазами! Но я забрал корону лишь из-за глупой гордости.