– Грязная ведь. – Она отняла запылившуюся вещицу. Оттерла так, что заблестело дерево, погладила нежно и лишь потом вернула владельцу.
Ромаха поднес ее к губам, подул, руки его порхали по свирели – и нежный, чистый звук заполнил избу. Ромаха закрыл глаза, точно забыл обо всем, а Нютка поняла, что отродясь такого не слышала.
– Пляши, – вновь сказал Синяя Спина, махнув на середину избы. А свирель просила о том же.
Звуки ее напоминали журчание весеннего ручья, шепот пробуждающегося леса, пение сладкоголосых птиц. Нютка забыла о том, кто следил за каждым ее движением, о том, кто владел жизнью ее, о поруганной судьбе и тоске. Она текла вместе с ручьями, спасаясь от неволи. Распускалась вместе с травами навстречу солнцу. Вся обратилась в сладкие звуки свирели и забыла, где она да кто она. И стало легче.
– Устал я дудеть, аж в груди заболело, – сказал потом, неведомо сколько времени спустя Ромаха и положил свирель на лавку.
Нютка, тяжело дыша, наконец оборвала пляску и поглядела на Синюю Спину: довольно ли потешила? А он одним движением – и не заметила как – оказался рядом. Пришлось заглянуть в увечное лицо, так, что учуяла запах вина, железа и чего-то еще, пряного, будто даже приятного. Нютка зажмурилась, обняла плечи и груди свои руками, решив: вот оно, началось. Сейчас он… «Отвратный, гадкий, изыди… Оставь меня».
Открыла глаза – а Синяя Спина уже устроился на своей лежанке. «Ужели услышал думы мои?» – дивилась Нютка.
И совсем не могла понять Петра Страхолюда, прозванного Синей Спиной. Что ж ему надобно?
* * *
По первости Нютка и не думала о том, где оказалась. Дни шли, она жила в крепости возле дикого леса, ходила мимо крепких стен, слушала казачьи беседы.
На исходе XVI века возведен был сибирский град Верхотурье. И стал он воротами в могучую Сибирь. По реке Туре, ее малым и большим притокам стали возникать деревни да заимки. Царь зазывал людей, освобождал от податей, обещал жирные плодородные земли, богатые леса, полные рыбы реки. Поселенцам давали деньги на обзаведение хозяйством, на избу, утварь, корову, лошадь – все, что надобно.
Было в том и лукавство. Инородцы – сибирские татары, вогулы, самоеды, остяки, киргизы, залетавшие с южных степей, разбойники разного роду-племени, и русского в том числе, – лихостью своей наносили немалый урон. Земли сибирские часто давали нещедрый урожай – то ранние, то поздние заморозки, дожди, засуха… с такой земли жить непросто.