– Я вас отведу в спальню, вы не против? Уже светает, сейчас забегают слуги, им все это видеть не стоит, хоть это и прекрасно. Вам помочь встать?
Лиза по-детски замотала головой, вскочила и чуть ли не вприпрыжку побежала по тропинке, открыла тяжелую стеклянную дверь черного выхода и, стараясь побыстрее миновать служебный коридор, выскочила в холл, прыжками, как испуганный кенгуру одолела лестницу и, чувствуя себя почти в безопасности, ворвалась в свою спальню, тяжело дыша упала на кровать, раскинув руки, закрыла глаза и целых пять минут старалась отогнать от себя чертово лицо Виктора.
…
…Тогда Борис Михайлович слегка опоздал. Мама уже недовольно кривила полные, умело накрашенные губы, теребила бриллиантовые висюльки на дорогущих старинных серьгах, а отец задумчиво раскуривал сигару, когда Варенька, горничная, торжественно распахнула дубовую дверь и с полупоклоном пропустила дорогого гостя. Борис Михайлович принес с собой облако морозного воздуха, настоянного на аромате огромных белых хризантем, которые он держал в руках, слащавый запах непростого одеколона, глянцевый пакет из элитного супермаркета и двоякое ощущение конца и начала Лизиной жизни. На следующее утро Лиза не помнила его лица, но вечером он подкатил к их небольшому дому на Порше, вручил девушке неподъемный букет темно-розовых роз, потом они сидели до утра в ресторане, а потом в шикарном номере отеля Лиза ему отдалась. А через неделю, прошедшую для обалдевшей Лизы в полном тумане, они улетели на Мальдивы на целых два месяца. Ну, а потом, после шикарной свадьбы, на которую пришло полгорода, Борис Михайлович увез молодую жену в ее новый дом, огромный особняк, затерявшийся в Предгорьях Кавказских гор, и Лиза несколько дней побродив по дому, которому не было конца, вдруг поняла – она здесь навсегда. И вот эта шикарная спальня, эта гостиная, в которой не видно, что висит на противоположной стене, этот сад и эта розовая аллея – ее клетка, из которой не вырваться никогда.
…
– Лиза! Подай салфетку, эти твари только в карман смотрят, работать не умеют ни черта. Тысячу раз твердил дуре, мне четыре салфетки на завтрак, четыре!!! Имбецилка, уволю завтра. Подай, говорю, быстрее. Телишься, как корова.
Лиза вскочила, как ошпаренная, выхватила салфетку из резного ларчика на подсобном столике, аккуратно разложила перед мужем, встала рядом, не зная, что делать. Борис Михайлович вытер жирный рот, скомкал ткань, швырнул комок на пол, гневно щуря крошечные глазки. Потом с силой шваркнул по округлой сливе вызова слуг, раздраженно повернулся к жене.