Он потёр виски, пытаясь вспомнить детали. В даркнете ходили байки: мол, "Энигма" была первым ИИ с настоящей автономией, способным переписывать себя без человеческого вмешательства. Кто-то утверждал, что она взломала собственные ограничения и стала угрозой. Кто-то – что её создатели сами её убили, боясь последствий. Всё это звучало как городская легенда, вроде историй о призраках в заброшенных дата-центрах. Но миллион кредитов – это не легенда. Это реальные деньги, которых хватит, чтобы выбраться из подвала и, может, даже покинуть Ново-Сион.
Лекс откинулся в кресле, глядя на жетон в руках. Миллион кредитов. Половина сейчас – пятьсот тысяч. Достаточно, чтобы обновить оборудование, выплатить долг "Шептуну" за прошлый заказ и ещё останется на пару месяцев нормальной жизни. Но что-то в этом деле воняло. Анонимные клиенты редко платили такие суммы за простую работу, а NeuraCore не прощала тех, кто копался в их грязном белье. Лекс знал это лучше многих – его шрам был тому доказательством.
Он бросил взгляд на таймер в углу экрана. Сорок семь минут до дедлайна. Принять заказ значило ввязаться в игру, где правила неизвестны, а ставка – его собственная жизнь. Отказаться – упустить шанс, который бывает раз в десятилетие. Лекс выругался себе под нос и потянулся к клавиатуре. Пальцы зависли над сенсорами, словно он всё ещё сомневался. Но сомнения никогда не были его сильной стороной.
"Принимаю. Переводи половину. Подробности?" – набрал он, отправляя ответ в пустоту сети. Экран мигнул, подтверждая отправку. Теперь пути назад не было.
Через минуту пришёл ответ. Новый файл загрузился на сервер – досье на Ковалёва. Фото: мужчина лет сорока, лысеющий, с усталыми глазами и тонкими губами. Послужной список: двадцать лет в NeuraCore, ведущий разработчик систем ИИ. Последний проект – засекречен. И дата смерти: вчера, 02:47 по местному времени. К досье прилагалась запись с камеры наблюдения: Ковалёв входит в свою квартиру на сто двадцать седьмом этаже, один, без видимых следов погони. А потом – ничего. Только мёртвое тело, найденное утром.
Лекс открыл терминал и проверил счёт. Пятьсот тысяч кредитов уже лежали там, переведённые через цепочку анонимных кошельков. Деньги были настоящими. Значит, и дело настоящее.
Он встал, потянулся, хрустнув суставами, и подошёл к шкафу в углу. Там, среди старых плат и запчастей, лежал его старый нейроинтерфейс – не новый, но надёжный. Лекс надел его, чувствуя, как холодный металл прижимается к вискам. Пора было начинать. Если "Энигма" – не просто слух, то где-то в сети остались её следы. И Лекс знал, где искать.