– Нет уж, спасибо. – Луций помотал головой. – Драконы – это к Квинту. Он явно больше подходит на роль великого героя.
– О, без сомнения, – серьёзно кивнул Арташес. – Квинт вполне мог бы быть воплощением Ваагна. Осталось только огненный меч раздобыть.
Лабеон усмехнулся:
– Ну вот, господин, тебе уже и новый титул придумали. Квинт Огненный, карающий врагов Армении.
– Очень смешно, – отрезал Квинт, качая головой. – Смотрите лучше по сторонам, а не языком мелите.
Лодка тем временем приблизилась к пристани. Деревянные настилы выглядели крепкими – видимо, рыбаки и купцы часто пользовались этим причалом. За домами догорали последние отблески солнца, а ветер доносил запах хвойных дров и варёной рыбы.
Квинт, встав, оглядел спутников.
– Готовьтесь к высадке, парни. Смотрим в оба – и никаких самовольных вылазок.
Преторианцы разом кивнули, мгновенно становясь серьёзнее.
Лодка ударилась бортом о настил, слегка качнувшись. Вода у причала была тёмной и глубокой, и её тихий плеск был единственным, что нарушало вечернюю тишину. Двое рыбаков, стоявших у пристани, с любопытством, но без особого радушия разглядывали высаживающихся римлян. Один из них сплюнул в воду, другой поправил край плаща, плотнее закутываясь от пронизывающего холода.
– Ну что, высаживаемся, герои? – Лабеон хмыкнул, перекидывая через плечо сумку с вещами.
Флавий первым спрыгнул на берег, коротко осмотрелся и кивнул остальным.
Квинт шагнул за ним, радуясь твёрдой земле после речной качке. Вслух он бы никогда этого не сказал, но ему порядком надоело бесконечное плавание. Всё-таки, есть люди, рождённые для воды, а есть – для суши, решил центурион для себя, признавая, что он сам явно из последних.
– Лабеон, Фавст, займитесь разгрузкой. Трое останутся ночевать на лодке. Остальные – со мной. Надо найти, где остановиться на ночь.
Арташес сошёл на берег последним, поправил складки своего плаща и оглядел поселение.
– Выглядит… очень мило. Давно я не бывал в таких местах
Луций фыркнул.
– Да ты больший римлянин, чем я. Готов поспорить, что ты и овец-то видел только в жареном виде на золочёном блюде.
– Ну почему же на золочёном, – армянский царевич притворно оскорбился, – Я вполне способен, как простой крестьянин, есть баранину и с серебряных тарелок! Но вообще-то ты не прав на мой счёт, – его голос стал более серьёзным, – Поверь, жизнь заложника в императорском дворце отнюдь не мёд. Хотя, конечно, бывает судьба и похуже.