Для семейства Герхардт тем временем вновь настали черные дни. Герхардт, понятия не имевший, какие суммы регулярно поступали от их благодетеля, полагал, что семья должна бы управиться. Да, они были бедны, но он был согласен терпеть бедность, лишь бы без ущерба для чести. Счета из лавок, однако, меньше не стали. Одежда у детей постепенно изнашивалась. Пришлось перейти к жесткой экономии, и Герхардт перестал оплачивать старые счета в надежде как-то договориться.
Потом настал день, когда нужно было выплачивать ежегодные проценты по кредиту за дом, а следом еще один, когда сразу два лавочника поочередно остановили Герхардта на улице, чтобы справиться насчет долгов. Он, не колеблясь, изъяснил им положение дел и с обескураживающей честностью заявил, что будет стараться что-то сделать изо всех своих сил, однако случившееся подорвало бодрость его духа. Раз за разом ночью на работе он возносил молитвы к небесам, а днем, когда ему следовало спать, без колебаний выходил из дому – либо в поисках более высокооплачиваемой работы, либо ради случайных подработок. В числе прочего он взялся за резку стекол.
Миссис Герхардт пыталась возражать, но он объяснил свои занятия, сославшись на нужду.
– Когда меня на улице останавливают, чтобы денег потребовать, какой тут сон?
Миссис Герхардт не могла не отметить про себя, что именно его противоестественное, бессмысленное чистоплюйство их туда и загнало, и вместе с тем не могла не замечать беспокойства, исчертившего лицо мужа озабоченными морщинами, и не сочувствовать тому.
Всем в семье было сейчас тяжко.
В довершение всех бед угодил в тюрьму Себастьян. Судьба распорядилась так, что особой его вины в том не было, вот только общественность обычно обращает внимание лишь на материальные свидетельства. Все случилось оттого, что он слишком часто стал практиковать воровство угля. Однажды вечером, когда он забрался в вагон, а Дженни с детьми ждали рядом, его арестовал железнодорожный инспектор. Уголь последнюю пару лет воровали постоянно, но пока количество похищенного оставалось умеренным, железная дорога не обращала на то внимания. Когда, однако, клиенты транспортных агентств начали жаловаться, что отправленные из Пенсильвании вагоны по дороге в Кливленд, Цинциннати, Чикаго и другие города теряют уголь тоннами, за дело взялись сыщики. Дети Герхардта были не единственными, кто устраивал набеги на железную дорогу. Другие семьи Коламбуса – и немалое их количество – постоянно занимались тем же самым, но попавшийся Себастьян должен был понести образцовое наказание. Его арестовали, о чем всем желающим предстояло теперь узнать из газет.