– Куда это вы?
– Это мой сын, – ответил Герхардт, – я хочу говорить с судьей.
– Кто у нас свидетели? – продолжал тем временем судья. Услышав какую-то суматоху, он прервался, чтобы оглядеть зал.
– Что за шум? – спросил он.
– Этот человек утверждает, что он отец подсудимого, и желает дать показания, – сообщил стоящий рядом пристав.
– Пусть стоит за оградой и ждет, пока вызовут, – недовольно проговорил судья. – Итак, юноша, при каких же обстоятельствах вам подбили глаз?
Себастьян поднял на него взгляд, но сразу отвечать не стал. Арестовавший его сыщик наклонился вперед и начал объяснения:
– Это я его задержал. Он влез на принадлежащий компании вагон. Пытался вырваться, а когда я его схватил, напал на меня. Вот свидетель, – добавил он, указывая на пришедшего на помощь подмастерья.
– Вот оно как, воровал уголь и стал драться, когда попался, – отметил судья, разглядывая арестанта с высоты своей кафедры. – Что ж, Герхардт, вы и вправду похожи на драчуна. Надо полагать, тогда вам и глаз подбили.
Себастьян, в котором кипели юношеские гордость и стыд, опустил взгляд, но снова промолчал. Он и не знал, что ему сказать, не соврав при этом.
– Это он вас так ударил? – поинтересовался судья, глядя на распухшую скулу инспектора.
– Да, сэр, – подтвердил тот, довольный шансом отомстить еще и за это.
– Позвольте сказать, – вклинился в разговор Герхардт, наклонившись поближе, – это мой сын. Его за углем послали. Он…
– Мы не возражаем, когда уголь собирают рядом с путями, – перебил его инспектор, – но он его с вагонов сбрасывал, а внизу еще с полдюжины ребят было.
– Вы что же, не в состоянии заработать достаточно, чтобы не лазить за углем на вагоны? – спросил судья и сразу, не давая ни отцу, ни сыну времени ответить, уточнил: – Ваша профессия?
– Вагоностроитель, – ответил Себастьян.
– А ваша? – обратился судья к отцу.
– Сторож на мебельной фабрике Миллера.
– Хм, – произнес судья, не чувствуя пока что за надувшимся Себастьяном особого раскаяния. – Так и быть, обвинение в краже угля я на этот раз снимаю, но молодой человек слишком уж склонен давать волю своим кулакам. Коламбус и так уже достаточно страдает от подобного поведения. Десять долларов.
– Позвольте сказать… – снова начал Герхардт, но пристав уже оттеснял его прочь.
– Не хочу об этом больше ничего слышать, – объявил судья. – Да и парень тот еще упрямец. Кто следующий?