За редким исключением сельчане были набожными людьми: в пост усердно говели и отмаливали грехи. Однако и к знаниям тоже тянулись. Поэтому для дьяка приходской церкви выстроили большую избу, а его назначили учителем мужского начального училища.
Но сегодня мало кто думает об учёбе и молитвах: сельчане готовятся к предстоящей ярмарке.
Гружёные телеги, как огромные жуки, ползут по широким улицам. Хлопают калитки, слегка поскрипывают раскрываемые ворота. Хозяева встречают гостей, помогают сгружать товары.
На мосток через ручей выехала ещё одна битком набитая телега. Лошадь храпит от напряжения, но вдруг ускоряет ход, словно чуя скорый отдых. Её хозяин, смуглый до черноты татарин, натягивает повод и придерживает норовистую кобылу.
– Вай-вай, больно шибко ходишь! Побереги подковы, а то худо потом будет, – тонким голосом наставляет он свою лошадь. Но глаза на усталом лице радостно горят: наконец-то доехал.
– Эй, Рахмат Загитович! Ты куда это? – раздался мощный бас из подворотни. Голос принадлежал здоровенному детине, который, слегка пошатываясь от выпитого самогона, направился к телеге. Тяжелая рука легла на холку лошади. Та испуганно встала.
– Ты, Василий, шибко не озоруй! Я к Василь Палычу Дешану с нижайшим поклоном. Поговаривают, он с сезона пораньше воротился. Так я по старой памяти к нему.
– Никуда ты не поедешь, – как-то хрипло выдавил из себя Василий Моторкин. И тут только Рахмат заметил, что тот пьян.
– Как эта?! – вновь вскричал татарин. – Я вона Василь Палыча кликну – он тебе бока-то пообломает!
– Поворачивай ко мне, говорю, татарское племя! – рявкнул Моторкин и вдруг сник, уткнулся в гриву лошади и пьяно зарыдал. – Нету больше Дешана. Нету более Дешки. Долго жить заказывал. Заворачивай оглобли ко мне! Кому говорю? Пелагея Федоровна поминки по мужу справляет.
Татарин недоумённо захлопал ресницами. Смысл сказанного, видимо, еще не дошёл до него. Потом он вдруг замахал тонкими руками, как бы отгоняя услышанные слова, и запричитал:
– Ты брось эта! Видать шибко перебрал. Как сказал? Василий Палыч?
– Вот те хрест! – перекрестился Василий, потом медленно повернулся и пошёл отворять ворота.
– Вай-вай-вай! – тонко заголосил Рахмат и сел на обочину дороги, обхватил голову руками и стал раскачиваться из стороны в сторону. – Какой мужик справный был. Вай-вай-вай! Я ему гостинец вёз…