Они же ничего не знают про Питер! Не знают, что ты должен был отбыть с Ленинградского вокзала. В этом и был весь расчёт. Не станут они искать тебя на севере. А куда же бежать, как не на курорт? Где проще всего затеряться, как не в толпе отдыхающих? Раз ты им нужен, они перетряхнут все южные города, просеют сквозь сито и разыщут потерявшийся камушек. В Москве я восемь лет не спускался в метро, неужели они смогут представить меня, втискивающимся в переполненный автобус?
Пыльный, когда-то красный Львовский тарантас атаковала толпа с рюкзаками, сумками, авоськами. Контролёр отважно перекрывала узкую дверь, пропуская на ступеньки только обилеченных пассажиров. Сергей подошёл с другой стороны к водительскому окошку:
– Не возьмёшь до Оленевки?
Водитель лениво взглянул на просителя, на его скромный багаж.
– Подожди на перекрёстке за Автовокзалом.
На перекрёстке стояло человек пять. Сергей волновался, поглядывая в сторону, откуда должен был появиться автобус.
– Не бойся, остановится. Мы – его заработок. А там сажать нельзя, там диспетчер не позволяет.
Он улыбнулся женщине, её участию, и вдруг ощутил себя не одиноким, загнанным беглецом, а членом маленького братства безбилетников.
Лайнер крымских дорог подплыл, покачиваясь на выбоинах в асфальте, тяжело вздохнул, отворил дверь и всосал новых пассажиров.
Проход между креслами был заставлен рюкзаками, приходилось полустоять-полувисеть, заваливаясь при поворотах на соседей. По дороге в салон втиснулось ещё несколько пассажиров и даже женщина с коляской. Были знакомые промеж собой, поскольку автобус ходил один раз в сутки, и люди примелькались друг другу. При такой тесноте вначале всегда возникает раздражение, каждому приходится что-то уступать, и окружающие представляются недругами, старающимися урвать из твоего личного, собственного пространства. Но вдруг кто-нибудь пошутит по-доброму, почти всегда найдётся такой человек, и смываются с лиц злые маски, ожесточение, сжимавшее грудь, пропадает, ты чуть теснишься, отдаешь пару сантиметров, и неожиданно не только соседу, но и тебе становится удобнее. Уже нет вокруг врагов, просто люди, с которыми можно поговорить, попутчики. И дорога перестаёт быть смертным мучением, и вполне возможно вытерпеть в этой душегубке, в жуткой пыли и тряске, пару часов.