Лабиринты духа - страница 22

– Выбор не в том, чтобы изменить рисунок, – понял он. – А в том, чтобы добавить новый цвет.

– —

Пробуждение.

Он вернулся в мир, но теперь видел его иначе:

– Ветер гнул деревья не просто так – это Создатель корректировал композицию.

– Дождь падал на лица людей, стирая ненужные линии.

– Даже гнев Анны и сомнения Марка были мазками на гигантском полотне.

У колодца монастыря он встретил девочку, рисующую мелом.

– Это ты? – она показала на каракули: человечек с крыльями из молний.

– Возможно, – улыбнулся духовник.

– Тогда дорисуй, – она протянула мелок.

Он провёл линию. Земля под ними дрогнула, рождая новый сюжет.

Ночью Елисей проснулся от странного сна. На стене светился след – будто кто-то провёл пальцем по пыли. Он обмакнул кисть в акварель и повторил движение.

Утром рисунок увидела его сестра. Никто не понял, что это. Но городок, где они жили, вдруг вспомнил старую легенду о духе, который рисует будущее на рассвете.

Духовник, проходя мимо, подул на краску. Она ещё не высохла.

Зал суда был устроен в яблоневом саду, где каждое дерево помнило первый грех и первый вздох надежды. Ветви сплетались над головой духовника, образуя купол из листьев, сквозь который струился свет, как через витраж. Судьи сидели на корнях, вросших в землю времен: Александр с кистью за ухом, Лиза с мешочком осколков, Марк в простой рубахе, Анна с пустой тетрадью, Игорь в краске, Виктор с глухой девочкой за руку. Елисей бросал в ручей камешки, а отец Иларион молчал.

Первой заговорила Лиза.

– —

Обвинение.

Она достала ракушку. Та раскрылась, выпустив голос из прошлого: «Почему ты не оставил меня в покое?»

– Ты ворвался в мой сон, как вор, – сказала Лиза. – Дал надежду, а потом исчез, когда стало больно. Кто ты такой, чтобы решать, что мне помнить?

Ветер принёс запах моря. На земле проступили мокрые следы – будто кто-то невидимый нырнул в волны.

– —

Защита.

Александр встал, держа холст. На нём светилось пятно, которое духовник некогда подсказал ему во сне.

– Ты не решал за меня, – сказал он. – Ты показал дверь. Я сам решил войти.

Он бросил в воздух горсть краски. Брызги сложились в дракона из детства, который пролетел над садом, осыпая всех золотой пыльцой.

– —

Свидетельство боли.

Марк положил на корень дерева чековую книжку.

– Ты сломал меня, чтобы собрать заново, – он разорвал чек. Бумага превратилась в бабочек. – Но я ненавидел тебя, пока не понял: даже гнев был моим выбором.