Преподавание немецкого языка проводилось так же экстравагантным способом – учитель был из чистокровных немцев, но практически не говорящим по-русски, а потому обучение состояло из долгих зачитываний отрывков из Гейне, Гëте и Шиллера, с последующим заучиванием: «Ви думпкопф и должен наполница гросс литература». Такой метод обучения имел два последствия. Первое – часть реалистов возненавидев немецких классиков, стали использовать их имена как зашифрованные ругательства. Согласитесь проорать в коридоре однокласснику что он «совершеннейший Шиллер!» безопаснее, чем назвать его иным привычным русскому уху словом и быть услышанным классным инспектором или учителями, а значить и быть наказанным.
Второе последствие было даже в некоторой степени полезным в изучении немецкого языка: появился своего рода тотализатор – пока преподаватель бубнил очередной отрывок без всякого объяснения, участники «тотализатора» строчили на листах кто что и как понял, с тем чтобы после урока объединиться и похохотать над сами собой и своими переводами, а заодно распределить выигрыши среди тех, чей перевод хоть от части соответствовал оригиналу. Ставками обычно были обеды из дома, иногда что-то ценное в детской среде, очень редко деньги, ввиду их отсутствия у учеников. Однако вскоре эта игра угасла, так как выявилось несколько лидеров, всегда выигрывающих, а потому смысл игры потерялся.
Преподавание древних языков так же приобрело своеобразный оттенок: учитель после первых же месяцев учёбы начал высказывать каждому ученику с глазу на глаз, что тот де не успевает по предмету (что часто соответствовало действительности), и потому ему надобно брать частные уроки у учителя за 15 рублей в месяц, что будет гарантировать ученику достойный балл за год. Мало кто соглашался, просто по причине ограниченности средств в семье. Да и просить денег на взятку за оценку по древнегреческому языку или латыни, житейская необходимость в которых была сомнительной, мог только «совершеннейший Шиллер». Андрей Яковлев по примеру большинства, отказался от подобного предложения, заявив, что ему будет достаточно оценки «посредственно».
Так протекали шесть лет обучения, в которых у многих оценки в табеле не соответствовали полученным знаниям, а сами знаний ученика-реалиста уездной гимназии больше зависели от его желания учиться, чем от достоинств наставников. А потому в конце апреля 1870 года, гимназисты, державшие испытание за все шесть лет обучения, немало удивили комиссию из губернского комитета народного просвещения: многие из тех, кто по гимназическим представлениям числились в «хорошистах» оказались с оценками «посредственно», и наоборот. В числе последних оказался и Андрей Яковлев, получивший аттестат преимущественно с оценками выше тех, что ему выставлялись гимназическими учителями большую часть времени обучения.