Официантка поставила передо мной чашку. Я кивнул, но она уже отвернулась, не ожидая благодарности. Люди здесь не нуждались в благодарности, потому что их интересовало только одно – продолжать. Ещё одна смена, ещё один заказ, ещё одна пустая фраза.
Я сделал глоток. Кофе был горячим, но это не имело значения.
За соседним столиком сидела пара. Мужчина говорил, женщина слушала, рассеянно водя пальцем по краю своей чашки. Я не слышал их слов, но знал, о чём они говорят. О жизни, о планах, о работе, о новостях, которые завтра уже забудутся. Она кивала, улыбалась, но её мысли были где-то в другом месте. Может быть, она представляла, как всё это заканчивается.
Я видел таких людей постоянно – тех, кто делает вид, что вовлечён, что разговор имеет смысл, что их присутствие в этом мире оправдано. Они выполняли свои роли с таким упорством, будто надеялись, что если продолжат достаточно долго, в этом действительно появится смысл.
Я перевёл взгляд на своё отражение в оконном стекле. Оно было размытым, расплывчатым, будто я сам становился тенью. Я мог бы исчезнуть прямо сейчас, и никто бы этого не заметил.
– Вам что-нибудь ещё? – раздался голос официантки.
Я посмотрел на неё. Она была молода, но в её глазах уже поселилась усталость. Её губы двигались автоматически, взгляд был пустым – таким же, как у всех остальных.
– Нет, – сказал я.
Она кивнула и ушла.
Я снова посмотрел в чашку. На её дне отражался свет, колеблясь, как жидкое солнце. Я вспомнил, как в детстве смотрел в лужи после дождя, пытаясь увидеть там другой мир. Тогда мне казалось, что если присмотреться достаточно внимательно, можно разглядеть что-то за пределами привычного.
Но теперь я знал правду. Там ничего не было.
Я сделал последний глоток, поставил чашку и посмотрел на людей вокруг.
Они продолжали говорить.
Я встал, оставил деньги на столе и вышел на улицу.
Воздух был прохладным, но не освежающим. Он просто был. Как и я.
Я мог пойти направо. Или налево. Или не идти вовсе.
Ничто не изменилось бы.
Я пошёл.
Я шёл без цели, но и без сопротивления. Тротуар с его бесконечным узором плитки простирался передо мной, приглашая двигаться вперёд, будто это имело хоть какое-то значение.
Люди проходили мимо – лица, тела, жесты, голоса, каждый погружённый в свою рутину. Кто-то разговаривал по телефону, кто-то нёс пакет с продуктами, кто-то торопился, словно спешка могла хоть что-то изменить. Их движения были уверенными, но я знал: никто из них не знал, зачем они идут. Они просто продолжали.