Через полчаса полицейские ушли, оставив визитки и попросив о том, что если девушка что-то вспомнит, чтобы она связалась с ними. Медсестра Эвелин предложила Николь стакан воды с успокоительным, но та отказалась, чувствуя, что если сейчас примет что-то, то просто не сможет думать. Она машинально погладила конверт, который всё ещё лежал перед ней.
Внезапно зазвонил телефон. Вздрогнув, Николь увидела на дисплее имя «Преподобный Коул». Это был знакомый капеллан, иногда он консультировал пациентов, которых вела Николь, чтобы сочетать психологическую и духовную поддержку.
– Николь, я только что узнал о мистере Хестингсе, – произнёс Коул по другую сторону. – Прими мои соболезнования. Это тяжело… Но, возможно, тебе стоит взглянуть на одно место, где он часто бывал. Я наткнулся на запись в церковном журнале… Он приходил ко мне на исповедь пару дней назад. Говорил, что посещал старое заброшенное здание, где видел «тени». Если хочешь, я могу показать дорогу.
– Спасибо, преподобный. Сейчас уже поздно… Давай завтра. А пока… – Николь сглотнула ком в горле. – Пока я попробую сделать хоть что-то, чтобы… понять.
– Береги себя. И молись, если веришь, – тихо добавил он и повесил трубку.
Николь вздохнула. Она не была глубоко верующим человеком, но иногда тёплые слова просто помогали держаться. Она снова взглянула на записку. Возможно, «тени» – это просто метафора. Или за ней скрывается что-то ещё более трагическое. У неё не было ответов, лишь громоздящийся в душе вопрос: «Что я сделала не так?»
Ночь прошла без сна. Николь ворочалась в постели, беспрестанно прокручивая разговор с Джоном. Вспоминала, как он, еле слышно, говорил: «Иногда мне кажется, что это не мои мысли… будто кто-то внутри меня шепчет, что нужно сдаться…» Тогда она приняла это за метафору тяжелой клинической депрессии.
К утру голову раскалывалась от боли, а на щеках проступили следы слёз, которые Николь даже не заметила. Она включила ноутбук, намереваясь изучить дела, связанные с родственниками и друзьями Джона, может, найдутся зацепки. Но почти сразу получила уведомление на почту от руководства клиники с темой письма «Экстренное совещание».
Часы показывали 7:30. Собравшись, Николь выбежала из квартиры, поймала такси и уже к восьми была в просторном помещении конференц-зала, где её ждали заведующий психиатрическим отделением доктор Хью Грант – он был однофамильцем известного актёра, но носил своё имя с гордостью, и несколько ассистентов. Выглядели они мрачно.