И это после всех горестей, сомнений и боли заставляло Авиру довольно ухмыляться. Может быть, они её не уважали, не видели лидера, но уже не пытались напомнить, где её место. Это была не победа, но уже и не поражение, а значит, очередной шаг к верной цели. Подобное вдохновляло, провоцируя к улучшению, заставляя хотеть стать ещё лучше, чем она есть.
Не для того, чтобы доказать, повлиять или убедить. А потому, что она сама этого хотела. Авира грезила увидеть лицо Миана, когда при очередной попытке сместить он прогнётся. Уже не благодаря Кадусу, а потому что она будет превосходить его.
Да. Миана тренировал Кристиан, как опытный сангл и правая рука отца. Да, за его плечами в последние годы простилались ежедневные занятия. Да, он был минимум в три раза сильнее и исцелялся за считаные минуты.
Но Авира была упрямее. Она жаждала собственного признания так зверски, что была готова бороться за него. Её избивали, ломали, пытались убить, чтобы забрать полученное, но теперь это не уничтожало, а придавало вкус жизни. Вчерашние слова Кадуса и его защита тронули её в очередной раз, заставив подняться.
Возможно, она проиграла одну битву, но к следующей будет готова лучше, и это сулило победу. Она верила.
Войдя в тренировочный зал, Авира громко захлопнула дверь и осмотрелась, замирая перед зеркалом во всю стену. Как когда-то маленькая девочка с бордовыми волосами и слезами стояла здесь, так теперь и Авира со сжатыми кулаками, ухмылкой и верой в себя настолько сильной, что содрогнётся Бишрем.
Это была дорога к власти под прикрытием собственного признания.
Путь был жестокий, тяжёлый, болезненный, но настолько желанный, что отказаться не получилось. Слишком много притеснений, сомнений и унижений от окружающих, чтобы забыть.
Июнь, 1205 год, Кладбище Бишрема
Идти было страшно.
Эрон прекрасно знал, что его ждёт, но долго не осмеливался шагнуть во владения смерти. В голове всё ещё витали надежды, что произошедшее окажется дурным сном. Он вернётся домой, где отец здоров, мать отчитывает очередного сангла, а на плите склепа нет её имени.
Это была приятная фантазия, которую хотелось сделать явью. Но такой власти у Эрона не было. Он мог лишь двигаться вдоль мощёной тропы между склепами и питать ложные надежды, что её имени там не окажется. Заведомо проигранная игра с самим собой, в конце которой душу разорвёт от боли. Впрочем, Эрон мог просто уйти, но он оттягивал момент принятия.