Наберу я воды в ладони, умоюсь трижды, скажу трижды:
– Удача со мной идёт, в руках моих живёт, в сердце моём цветёт. Во имя Отца, и Сына, и Духа Святого. Аминь." Выпей три глотка, а остальное на порог вылей – пусть удача с порога начинается.
Лена впервые за день засмеялась, легко, как ветерок, достала из сумочки конфету в блестящей обёртке и протянула:
– Спасибо, бабушка. Ещё вернусь, обещаю. Это вам с Васькой.
Ушла она, шаги её по тропке затихли, а Фрося сидела, конфету в пальцах крутила, Ваське под нос сунула – тот лизнул и отвернулся. Бормотала себе под нос:
– Эх, молодёжь… Всё им судьбу подавай на блюдечке, а жить когда будут? Приходи, Ленка, коли что, а то я вижу – не всё твоя дорога сказала.
Васька на лавку прыгнул, свернулся клубком, а Фрося в дом пошла, конфету в карман сунула – на вечер с чаем оставить.
Баба Фрося и тракторист Пётр
Весеннее солнце только-только над полями поднялось, когда Пётр, тракторист местный, на своём железном коне загрохотал. Поле у реки лежало ровное, жирное, давно его не пахали – старухи шептались, что там "хозяин" живёт, старый дух земли, с косой да с нравом крутым. Встретишь его – жди беды: то урожай сгниёт, то техника встанет. Пётр в байки не верил, шапку на лоб сдвинул и газу прибавил. "Пашите, говорят, а то урожая не ждите!" – начальство велело, а начальству видней.
Только трактор вдруг зачихал, закашлял, как старик с простудой, и встал посреди борозды. Пётр из кабины вылез, свечи покрутил, бензин в бак плеснул, колесо пнул от досады – молчит машина, будто заколдованная. Ветерок с реки прошёл, траву пригнул, и показалось ему, что тень какая-то мелькнула у кромки поля – длинная, тощая, сгорбленная. "Тьфу ты, – сплюнул он, – наговорили бабы ерунды, а мне теперь мерещится!" Но в груди холодок пробежал, шапку он нахлобучил покрепче и потопал к Фросе – её домишко недалече стоял, с геранью красной на окнах, как маяк в деревне.
Фрося во дворе возилась – Ваську, кота рыжего, за шкирку держала, чтоб тот курам не мешал. Увидела Петра, бровь задрала и хмыкнула:
– Чего топаешь, тракторист? Опять железяку свою загнал, туда где не просили?
Пётр шапку снял, потёр затылок и буркнул:
– Да заглох он, баб Фрось. Поле пашу у реки, а там… тень какая-то мельтешит. Может, и впрямь хозяин ваш шалит?
Фрося Ваську на землю швырнула – тот лапы растопырил, курам хвост показал и шмыгнул под крыльцо. Она платок поправила, глаз сощурила и говорит: