– Хозяин, говоришь? Ну, допахался, Пётр. Он земли свои бережёт, а ты туда с грохотом полез. Ладно, тащи миску с молоком да хлеб, разберёмся.
Пётр домой сбегал, притащил миску с молоком парным да краюху чёрного хлеба. Фрося тем временем травы сухой с чердака достала – полынь да зверобой, пахучие, горькие. Во дворе костерок развела, кинула траву в огонь, дым белый вверх потянулся. Молоко в миску плеснула, хлеб рядом положила, Петру листочек сунула:
– Повторяй за мной. – шептать начала, будто ветру:
“Дух лесной, хозяин зелёный, ты в ветвях шумишь, в травах прячешься, зверя охраняешь, птицу укрываешь. Прими от меня, дары простые, да сердце чистое. Пусть дружба меж нами крепнет, пусть тропы твои открываются, пусть сила твоя благословляет.
Возьму я хлеб ржаной, ломоть щедрый, положу на пенёк и скажу:
– Хлеб тебе, дух лесной, в дар кладу, пусть он силу твою питает, пусть мир меж нами держит.
Налью я молока белого в чашу деревянную, поставлю под дубом и молвлю:
– Молоко тебе, хозяин леса, пей и радуйся, пусть оно добро ко мне привлекает, пусть удачу в дом зовёт.
Соберу я полынь горькую, свяжу в пучок, положу у корней и промолвлю:
– Полынь тебе, дух лесной, силу хранит, – прими, хозяин, благослови, пусть здоровье крепнет, пусть дела мои ладятся.
Трижды поклонюсь, трижды скажу:
– Дух лесной, дар прими, дружбу возьми, благом ответь.”
– А теперь иди, не оглядываясь, чтобы дух лесной дары принял и работу благословил.
Петр смотрит на бабку, глаза по блюдцу.
Васька, паразит, тут же вылез, молоко из миски вылакал, а Фрося только усмехнулась:
– Вишь, даже кот тебя благословил. Иди, заводи свою железяку, не заглохнет теперь.
Пётр обратно поплёлся, трактор завёл с пол-оборота – загудел, как ни в чём не бывало. Глянул на поле – тени никакой, только солнце над рекой блестит.
"Ну, Фрося, ну, колдунья", – пробормотал он, шапку поправил и дальше пахать поехал. А дома потом куму Ивану рассказывал: "Не верь бабам, а к бабе Фросе беги – она с любым хозяином договорится!"
Баба Фрося и городской гость
Лето в деревне у реки лениво текло, как вода в жару – тихо, сонно, с пчелиным гудением над геранью. Фрося с утра на крылечке сидела, платок на голове завязала, Ваську с подоконника смахнула – тот герань пытался сжевать, шустрик рыжий, будто цветы ему сметаной намазали. Куры во дворе кудахтали, Пеструшка в пыли копалась, а солнце над рекой висело, жаром дышало. Вдруг – шаги чужие, не деревенские, с хрустом гравия. Глянула Фрося – идёт парень, городской с ног до головы: кроссовки белые, футболка модная, в руках "звонилка" мигает, а за спиной рюкзак болтается, будто с ярмарки идет.