– Дядя Ваня, вот, это тебе.
Я взял листки, пробежал глазами несколько строчек сверху и непонимающе уставился на этого басиста-вокалиста:
– Ну, все правильно. Достоевский, двести лет. Поздравляю. Только я тут каким боком?
– Так это, ты дальше читай. Там, короче, начальство организовало литературный конкурс. По всей стране, заметь. Мы тоже участвуем.
– Ну и участвуйте, – поддержал я Серёгин энтузиазм, – а мне-то это зачем?
– Дядь Вань, ну не глумись ты! Все же знают, что ты пишешь…
– И что? У нас тут, если разобраться, все двести человек пишут. Кто письма, кто ходатайство на УДО, кто заявление на свиданку, а кто и оперу, тому, который не музыка.
– Так, как ты, никто не пишет, – грубовато польстил Сергей и привел самый убийственный аргумент, – и вообще, это Роман Сергеевич принес. Сказал именно тебе поручить. Вот кстати, об УДО. Он сказал, что, если получится в конкурсе выиграть – УДО обеспечено.
– Серый, ты же взрослый человек, а все в Деда Мороза веришь! А в Колпинском суде об этом конкурсе знают?
Вместо ответа Серёга состроил кислую рожу, и я удовлетворенно кивнул:
– Вот то-то же! А еще я, если честно, с юности с Достоевским не дружу. Еще в школе добросовестно пытался хотя бы один его роман осилить, да так и не смог. Не то, чтобы я их не понимал, но вот не шли они мне, хоть ты тресни.
– У меня такая же фигня, – грустно поделился Сергей, – А ведь, кто его знает, прочитал бы это «Преступление и наказание» еще в школе, – может и не торчал бы здесь, как… – он безнадежно махнул рукой.
– Ну, ладно, ладно, Серый, не переживай. – как мог, успокоил я не на шутку взгрустнувшего дневального, – Давай сюда это задание. Посмотрим, что там можно сделать. Тем более, говоришь сам Роман Сергеевич…
Роман Сергеевич в наших палестинах был заместителем начальника по воспитательной работе, поэтому сотрудники, да и всякие приближенные к начальству обитатели барака, вроде тех же дневальных, между собой величали его на старый манер «замполитом». По степени влияния на жизнь простого сидельца замполит серьезно отставал от прочих замов, но все же что-то сделать вполне мог. Как хорошее, так и не очень. Тем более, по должности он отвечал еще и за работу православного храма, где я был постоянным прихожанином, поэтому лишний раз испытывать, и без того нелегкую невольничью судьбу не хотелось. В конце концов, не мешки же требуется таскать на восьмой этаж. Сесть за стол, взять тетрадку и ручку, и накатать рассказик. Всего делов то! Опять же, сочинительство, судари мои, в наших местах считается занятием вполне себе приличным и где-то даже уважаемым, если конечно это не письменный донос на товарища по несчастью (такое у нас тоже имело место, не так уж, чтобы и редко). Ничего не поделаешь, обстановка располагает, да и дело насквозь житейское.