Это было основным критерием при выборе школы. Все надеялись, что, сдав хорошо единый государственный экзамен, дети смогут выбраться из города, стоявшего на равнине и кем-то стать. Или хотя бы сбежать из серости хотя бы ненадолго. А в школе номер двадцать пять все выпускники сдавали экзамены очень хорошо. Все предметы пестрили высокими баллами, которыми любила прихвастнуть директор школы. Роза Григорьевна – депутат шепелявого города, хотя и любила говорить о том, где учатся и кем стали её выпускники, не прикладывала к их достижениям никаких усилий. Ей в действительности было непонятно, почему дела у школы идут так хорошо, и она просто наслаждалась происходящим.
Люди в свою очередь любили Розу Григорьевну. Под людьми можно подразумевать только родителей учащихся. Они видели её редко, но знали, что директор – депутат и точно заботится о школе, что у школы есть турникет и железная рамка, которая считает детей, а это точно признак престижности. И дети никогда не говорили о ней ничего плохого, так как не знали, что про неё говорить. Зато всем не нравились завучи, из-за которых школа и считалось хорошей. Именно они давили на учеников и заставляли хорошо учиться.
Татьяна уже хотела подумать о том, как сильно её мучают мысли об учёбе, но звонок позволил ей остановиться. Она посмотрела на Викторию, которая до сих пор вглядывалась в место, где недавно стояла завуч, точно видя там призрака. Ей в такие моменты то ли меланхолии, то ли безумства своей подруги становилось немного неуютно.
– Ты уже решила, в чём пойдёшь? – спрашивала Татьяна, надеясь с первой попытки услышать ответ.
– Что-нибудь найду, – ответила Виктория, заметив, что под глазами Татьяны серо-чёрной полоской размазалась не тушь, а её жизнь переполненная репетиторами, учебниками, заданиями, цифрами. – Ты спишь вообще? – Грубо построенная фраза слышалась заботливо. – Не ходи на нулевые. Всё равно ты уже прошла эти темы. – Татьяна опустила голову и, кажется, заснула с открытыми глазами, а Виктория вздохнула.
И знаете, голос её тоже был невероятным, как будто кто-то выводил формулу по физике, такой же сложный и медленный, но иногда совсем не спокойный, волнующий и, может даже, дерзкий. Голос, которому можно не поверить, если быть недостаточно образованным, как и теории относительности.