– Эд? Эд, вставай!
Он вздрогнул. Приподнялся. Голова раскалывалась. Всё плыло. Перед ним – трава. Настоящая. Мия – взаправду. Живая, настоящая. Она обняла его, испуганная до слёз. Люди столпились рядом. Лица – реальные. Руки. Голоса.
– Дайте салфетку… Лёд… Воду… – кто-то в толпе кричал.
Он взял только салфетку. Шёпот. Вопросы. Кто-то спрашивал номер родителей. Кто-то уже набирал скорую.
– Отойдите, отойдите. У тебя всё хорошо? – голос прорезал воздух сквозь шёпот толпы, будто струна натянулась слишком резко.
Над Эдом склонилась девушка. Красивая до неестественности. Будто не человек, а картинка из старинного циркового плаката: сверкающий костюм, точно сшитый для волшебного номера, волосы золотые, блестящие, уложены в безупречный пучок, открывающий лицо. Лицо без пятнышка, без следов времени. Кожа белоснежная, почти прозрачная. А глаза, глаза кристаллы., голубые, как замёрзшие озёра. И холод в них тоже был. Красота, от которой хотелось отвести взгляд, но не получалось. Она наклонилась ближе и её пальцы коснулись его руки – мягко, как будто она боялась сломать или, как будто касалась чего-то чужого. Эд попытался встать, тело слушалось плохо. Пространство вокруг шаталось, расплывалось, как отражение в воде. Всё было неясным – шум, лица, небо. Только кровь, медленно стекающая из носа, казалась настоящей.
– О, Боже…бедненький, – прошептала она. – Пойдём со мной. Я отведу тебя к доктору.
Голос звучал ласково, но в нём было что-то, что цепляло. Как сладость, от которой вдруг сводит зубы.
– Спасибо…не надо…со мной всё хорошо, – сказал он тихо, глядя ей в глаза.
– Не бойся, я всего лишь остановлю кровь, – сказала она, чуть наклонив голову. Голос у неё был по-прежнему ласковым, почти материнским, но в нём что-то дрогнуло. Какая-то фальшь, будто отрепетированная интонация актрисы, повторяющей знакомую реплику сотый раз. Эд отказывается, кивает коротко, уверяя, что с ним всё в порядке. Его голос звучит чуть тише обычного, сестра берёт его за руку, маленькую, прохладную, всё ещё чуть дрожащую. Они вместе возвращаются в шатёр. Девушка, что только что была рядом, исчезает, словно никогда и не существовала. Толпа рассаживается по местам, антракт заканчивается, шум рассеивается. Эд сидит, слегка ссутулившись. В его глазах немой вопрос. Он не помнит, как оказался на полу, почему вокруг были встревоженные лица. Мия, не поворачивая головы, говорит едва слышно: он потерял сознание, внезапно, без причины, и долго не приходил в себя. Он не отвечает. Только глядит вперёд, будто в туман. Свет гаснет. На мгновение повисает кромешная темнота, в ней шорох, движение, гул замирания. На арену выходит Шпрехшталмейстер и его голос пронзает тишину. Он объявляет следующий номер: загадочный танец со змеёй, где главная роль принадлежит артистке по имени Мэри. Прожекторы выстреливают в темноту, выхватывая из мрака фигуру – грациозную, будто неосязаемую. Воздух наполняется ожиданием. Что-то меняется, в зал проникает неуловимая тревога.