Под утро старая прачка нашла его у своего порога – того самого лекаря, что когда-то спас её внука. Он лежал, прислонившись к дверному косяку, бледный как полотно. Рубашка пропиталась кровью, но раны уже затянулись, оставив только розовые рубцы на коже. Самым странным были его глаза – они горели неестественным огнем, словно в лихорадке, и казалось, что он видит что-то далеко за пределами этого мира.
Три дня он пролежал в жару на соломенном тюфяке в её каморке. Метался, бормотал что-то о тенях и нитях, о людях в масках и тайных встречах. Прачка поила его травяным отваром и крестилась, когда свечи начинали мерцать от его шепота. А на четвертый день Томас проснулся другим – словно переродился в том огне, что сжигал его изнутри.
В библиотеке бургомистра царила привычная тишина. Томас, уже полностью оправившийся после покушения, наблюдал, как правитель города просматривает городские счета. Руки бургомистра, державшие перо, слегка дрожали – последствие нового «лекарства», прописанного от бессонницы. В камине потрескивали поленья, отбрасывая тени на стены, а молодой лекарь размышлял о том, как странно устроена власть – порой она держится на таких хрупких нитях…
За последний месяц доходы Томаса превысили годовую выручку покойного Крамера. Знатные особы со всего королевства приезжали за его снадобьями. Говорят, даже при дворе герцога о нём прослышали…
Золото текло к молодому лекарю рекой, но теперь он знал его истинную цену и предназначение. Каждая монета становилась камнем в фундаменте нового города. Города, где не будет места тем теням, что прячутся в углах богатых особняков, плетя свои интриги.
В тот день Томас открыл третью аптеку – на этот раз в квартале ремесленников. Его ученики работали там, продавая простые лекарства по доступным ценам. А особые снадобья… их он готовил сам, для особых гостей. Тех, чьи имена произносят шепотом в высоких кабинетах.
Они приходили к нему – советники, судьи, богатые купцы. Все со своими болезнями, страхами, тайнами. Платили золотом, не торгуясь. А уходили – изменившиеся, сами того не замечая. И каждый становился ещё одной нитью в его собственной паутине.
Но где-то там, за пределами города, Томас чувствовал их взгляды. Тех, кто наблюдает из тени. Тех, кто послал убийц. Пусть смотрят. Пусть видят, как город меняется. Как рушится их старый порядок, построенный на жадности и страхе.