Позже Любонька спросила у матери, почему она назвала её так старомодно – Люба. Клавдия ответила:
– Люба ты мне была – больше жизни тебя любила, да и по любви ты родилась.
Клавдия немного кривила душой – не по любви, а из-за упрямства, да и позабыла она, что оставить хотела ребёнка, если с пятном родится. Но Любонька была красавицей – и в отца, и в мать. В садике детвора играла с ней, как с куклой – она послушная была, разрешала себя заворачивать в кукольные одеяльца и кормить песочком, иногда заигравшиеся дети настолько забывали, что Любонька – живой человечек, что дрались за неё – чья очередь играть, чуть ли не разрывая пополам. Но чуткая мамаша Клавдия никогда не давала своего ребёнка в обиду.
Хотя в детском саду не было ясельной группы, скоро Клавдии разрешили оставлять Любоньку в младшей группе с тем, чтобы устроиться на нормальную работу. Клавдия пошла на железнодорожную станцию, услышав от одной из родительниц, что там есть вакансия сигналиста. На этот раз ей не отказали. Самая низкооплачиваемая профессия на железной дороге для Клавдии была манной небесной.
Она продолжала работать в детском садике, чтобы не выгнали из чуланчика, да и Любонька спала на своей кроватке в своей группе. Клавдия поначалу приходила смотреть – спит ли, не боится ли одна? Спала, как сурок. По просьбе милосердных воспитательниц для Любоньки не менее милосердные мамочки приносили одежду. У Любоньки был самый большой гардероб в детском саду.
А Клавдия между тем пошла на повышение – открылась, наконец-то, вакансия приёмосдатчицы груза и багажа и её взяли сначала ученицей, а уже через месяц она бойко оформляла необходимые документы, вихрем носилась по станции от поезда к поезду. Скоро ей дали комнату в рабочем общежитии и, сердечно поблагодарив своих благодетелей в детском саду, она переехала в СВОЮ комнату, к комнате полагалась ванная, отдельный туалет и место на общей кухне. Клавдия была на вершине блаженства!
Она продолжала подрабатывать в детском саду, пока Любонька не пошла в школу, потом устроилась подрабатывать в рабочей столовой посудомойщицей – никакой работы не гнушалась. В комнате появилась дешёвенькая мебель. Клавдия не гнушалась собирать с тарелок приличные кусочки еды, забирала суп, хлеб. Перебивались.
Но Любонька с первых дней в школе почувствовала разницу между собой и другими детьми – из обеспеченных семей с папами и другими родственниками. Первый «удар», вернее, унижение она ощутила, когда пригласила двух одноклассниц на свой день рождения. Зайдя в коридор, девочки жались к родителям, а мамы крутили носами, потом всё же зашли в комнату. Клавдия постаралась – наготовила и для детей, и для мам, но одна из девочек обнаружила в своём фруктовом салате кусочек пропавшего апельсина и тут началось. Все побросали ложки, мамы стали собирать девочек домой, отказавшись от «культурной» программы, а на другой день в школе все знали, что Любонькина мама угощала детей «объедками». И ведь что обидно, ведь продукты Клавдия покупала в магазине – в рабочей столовой такое не едят, но выбирала то, что подешевле.